В рай с пересадкой
Шрифт:
— Мужики, — сказал он, когда подошли все. — А поезда-то…. это…. нет.
— Как нет?
— Не может быть.
— Шутишь?
— Да нет, говорю. Вот здесь он стоял, по-моему у этой самой стрелки.
– Могли ведь и перегнать на другой путь.
Все некоторое время глядели по сторонам.
— Георгий, — вмешался в разговор Николадзе, — где ты его видел, когда ездил за вещами?
— Тоже здесь.
— Ты не ошибаешься?
— Нет, Гурам Александрович. Я это место знаю. Точно здесь поезд был.
— Давайте
— Стойте все здесь и никуда не уходите, я сейчас, — неожиданно сказал Николадзе и бросился к зданию вокзала.
— Этого нам только не хватало, — произнёс Сергей Иваныч.
— Кто-то из нас, видно, здорово нагрешил в эти дни. Признавайтесь — кто? — спросил Рожков.
— Ты и Георгий, — сказал Колька.
— Почему я? — удивился Георгий.
— Марина, наверное, на тебя обиделась. Вот и уехала раньше времени.
— Э-э, не говори так, дорогой. Георгий никогда женщин не обижал.
— Да я ничего, Георгий. Я просто так. А, может, и вправду пойти поискать поезд-то. А, Иваныч…
— Погоди, не суетись.
— Куда ты спешишь, слушай? — опять удивлённо сказал Георгий. — Вон уже и Гурам Александрович бежит.
К ним и вправду от вокзала спешил Николадзе.
— В машину, быстро! — ещё издали крикнул он.
Все бросились к машине.
— Скажи, что случилось, Гурам, — на ходу спросил Селезнёв.
— Всё нормально. Расскажу в машине.
Черная «Волга» с места взяла высокую скорость и помчалась по улицам Тбилиси.
— Ну так чего там, Гурам? — вновь спросил Селезнёв, когда отдышались.
— Ваш поезд действительно ушёл.
— А говоришь, что всё нормально.
— А куда мы сейчас летим? — спросил Колька.
— На аэродром.
— Зачем?
— На машине догнать поезд трудно. Поэтому полетите на почтовом самолёте. Я договорился. Вы поезд свой даже обгоните.
Машина мчалась по улицам Тбилиси.
Когда все пятеро бежали по летному полю аэродрома, мотор почтовой «Аннушки» уже работал. У раскрытой двери самолёта, в которой стоял один из пилотов, торопливо стали прощаться.
Обнялись старые друзья.
— Спасибо, тебе, Гурам. Спасибо, браток.
— И тебе спасибо, Серёжа. Приезжай ещё. Я ждать буду.
— Сначала ты приедешь, Гурам. Обещай.
— Приеду, Серёжа, обязательно приеду.
В дверях самолёта Иваныч оглянулся и что-то прокричал.
Гурам Александрович кивнул головой и помахал другу рукой.
Самолёт медленно вырулил на старт и, разогнавшись, оторвался от земли. Гурам Александрович и Георгий махали ему вслед руками.
В салоне самолёта кое-как разместились среди ящиков, мешков и посылок. Все устроились у маленьких окон.
— А ведь летим… — сказал Селезнёв.
— Да. И куда только нас не занесёт, — подтвердил
— Почти по Пушкину, — продолжал Сергей Иваныч, — «Кавказ подо мною. Один в вышине стою над снегами у края стремнины. Орёл, с отдалённой поднявшись вершины, парит неподвижно со мной наравне».
— По Лермонтову тоже… — подал голос Рожков и продекламировал:
И над вершинами Кавказа
Изгнанник рая пролетал:
Ему Казбек как грань алмаза
Снегами вечными сиял…
— Ещё несколько минут назад мы находились на земле, — продолжал, но уже тоном экскурсовода Никанорыч, будто читая туристский проспект, — а сейчас под крылом нашего лайнера седые вершины Кавказа. Там внизу вечная зелень лесов, горные стремительные реки, плодородные равнины. И над всем этим — солнце. А всё это — солнечная Грузия.
Отворилась дверь пилотской кабины, из которой вышел лётчик и протянул ближе всех сидевшему к нему Селезнёву объёмистую сумку.
— Это вам от Гурама Александровича.
— Спасибо, дорогой.
Сергей Иваныч раскрыл сумку и достал оттуда кувшин, фрукты, хлеб.
— Вот это да! — восхищённо произнёс Колька. — Расскажи кому — скажут, врёшь.
— Это лишнее подтверждение того, что я сейчас говорил о прекрасной Грузии, — тоже восхищённо сказал Рожков.
Сергей Иваныч тем временем извлёк из сумки три небольших винных рога и наполнил их.
— Ну, что, мужики, я предлагаю тост за моего друга Гурама и за всех добрых людей, которых мы встретили здесь, на этой прекрасной земле…
Мимо самолёта проплывали вершины гор. Никанорыч вновь прильнул к окну и вдруг громко запел:
— Тбилисо! Тбилиси родина моя! А-а-а…
— Иваныч! — тоже громко сказал Колька.
— А…
— Погляди, — кивнул Колька на Рожкова. — Ещё один человек родину нашёл.
— Да, да, — засмеялся Селезнёв. — И ведь никому не говорил об этом.
— Никанорыч, ты чего раньше-то молчал?
Рожков, не отвечая, продолжал петь песню…
Самолёт летел над горами…
Туристический поезд подошёл к перрону железнодорожной станции. Друзья поспешили к своему девятому вагону, в дверях которого увидели проводницу Любу.
— Здорово, Любаша, — приветствовал девушку Колька.
— Здравствуйте. Как погуляли?
— Отлично. Никому больше так не погулять.
Колька первым забрался в вагон и, пройдя по коридору, отодвинул дверь четвёртого купе. За столом у окна сидел Роберт и читал книгу. Колька усмехнулся, но ничего не сказал. Он зашёл в купе и сел к столику.