В разгар лета
Шрифт:
— Как же это случилось?
— Что вы меня об этом спрашиваете? Есть люди, которые обладают силой… Я могу вам кое-что рассказать!
— О да, миссис Пенлок, что?
— Хорошо… Я своими ушами слышала, что когда Джим Полденс собирался в море, кто, вы думаете, видел его последним, как не мамаша Джинни. Она сообщила ему, что священник в церкви поймал зайца.
— Ну, — сказала я, — и что из этого?
— О, Господи! Неужели вы ничего не знаете, мисс Аннора? Это ужасно плохой знак — говорить о священниках, церквях и диких животных
— Но почему?
— Здесь не может быть и речи о «как» и «почему».
К сожалению, это так. Все знают, что если нужно упомянуть слово «церковь», говорят «колокольня».
Я вспомнила о том, что не так давно рассказывал мне Рольф.
— Это ясно, как белый день, — продолжала миссис Пенлок. — И этому нужно положить конец, пока с нами не случилось несчастья.
Мы с Джекко набросились на булочки, которые никто больше не мог приготовить так, как миссис Пенлок.
— Объедение! — воскликнул Джекко.
— Их надо было есть десять минут назад, — добродушно проворчала миссис Пенлок.
В этот же день мы получили письмо от матери.
Дедушка Дикон умер. Родители собирались пробыть в Эверсли еще неделю или около того, чтобы поддержать бабушку, а потом вернутся домой. Они пытались уговорить ее поехать с ними, но она не хотела покидать имение. Там же были Елена, Питеркин и Амарилис и, конечно, Клодина и Дэвид. Скоро все мы поедем к ним в гости.
Мы с Джекко с грустью думали о дедушке. Мы не часто виделись с ним, но встречи с ним всегда производили на нас неизгладимое впечатление. Он был очень колоритной личностью, и мама много рассказывала нам о его жизни. В ее глазах дедушка был героем: он спас бабушку Лотти от, разъяренной толпы во время французской революции. И мы все считали его необыкновенным человеком, поэтому нас так потрясла его смерть.
Значит, родителей не будет дома накануне самого долгого дня в году. Я заметила, что Джекко совсем не расстроен этим обстоятельством и что он мечтает воплотить свои планы в жизнь. Ожидаемое приключение поглотило его мысли. Должна признаться, что я тоже ждала этого дня.
Ночью накануне праздника я внезапно проснулась.
Кто-то был в моей комнате. Я вскочила.
— Ш-ш! — прошипел Джекко.
— Джекко, что ты здесь делаешь?
Он подошел к краю моей кровати и шепотом сказал:
— Что-то происходит.
— Где?
Он взглянул в сторону комнаты мисс Кастер, которая была рядом с моей, и приложил палец к губам.
— Я собираюсь посмотреть. Хочешь поехать?
— Куда? — повторила я.
— Туда. Ты слышишь?
Я напрягла слух. Откуда-то издалека до меня донесся слабый звук голосов.
— Если ты хочешь поехать, одевайся как для поездки верхом. Если ты не едешь, я все равно поеду.
— Конечно, я еду!
— Приходи в конюшню, — сказал он, — и, пожалуйста, не шуми.
Джекко вышел в коридор, дрожа от возбуждения, а я стала одеваться.
Он ждал меня в конюшне.
— Я думал, ты никогда не придешь.
— Куда мы едем?
— Я точно не знаю: в сторону леса.
Я оседлала свою гнедую кобылу, и мы выехали.
Я чувствовала, что Джекко увлекает это приключение, и послушно следовала за ним. Переправившись через реку, мы въехали в лес.
Я заметила:
— Хижина мамаши Джинни недалеко. Ты думаешь…
— Это накапливается уже давно, — ответил он. — Происшествие с лодкой Полденсов, кажется, переполнило чашу терпения.
Мы ехали через лес к просвету, который виднелся впереди. Лес всегда был для меня чем-то таинственным, ходить туда одной мне разрешили совсем недавно. Родители всегда боялись, что мы упадем в реку, которая в этом месте, недалеко от устья, была достаточно широкой.
Я спросила:
— Который час?
— Около полуночи.
Сквозь деревья уже были видны огни факелов.
Джекко сказал:
— Будь осторожна. Они нас не должны видеть.
Теперь мы были близко к просвету, деревья редели.
Передо мной была толпа народа; все танцевали вокруг тележки, а в ней виднелась какая-то фигура. Нет, это невозможно! Мамаша Джинни!
У меня перехватило дыхание.
— Она не настоящая, — прошептал Джекко, — они сделали ее изображение.
Там были люди, которых я знала, но они были почти неузнаваемы в свете факелов.
— Мы приехали как раз вовремя, — сказал Джекко.
— Что они собираются делать?
— Смотри.
Посреди поляны они разложили костер и танцевали вокруг него. Затем кто-то вытащил чучело из тележки и насадил на шест.
У меня захватило дыхание от изумления, когда они сунули шест в пламя. Поднялся крик. Чучело подняли вверх. Его одежда пылала. Все пели, танцевали, скрежетали зубами. Казалось, людей охватило неистовство.
Я почувствовала себя дурно: мне не хотелось больше на это смотреть. Я повернулась к Джекко и сказала:
— Я хочу домой.
— Хорошо, — ответил он, пытаясь меня утешить.
Но я заметила, что ему тоже стало не по себе при виде этого зрелища.
Мы тихо вернулись обратно, поставили лошадей в стойло и пробрались в дом. Нам не хотелось разговаривать.
Я пролежала без сна всю ночь.
Канун самого долгого дня в году. Всегда в этот день царила атмосфера всеобщего возбуждения. Даже маленьким детям было позволено не спать, и их брали с собой в вересковые поля смотреть, как зажигают костры.
— Это происходит в здешних местах со времен наших предков, — говорила миссис Пенлок.
На кухне царило лихорадочное ожидание. Я с трудом дождалась прихода вечера, мне не давало покоя необъяснимое предчувствие.
Рано утром я поднялась и отправилась в бухту и увидела Бетти Полденс. Что-то безумное было в ее глазах.