В рекруты
Шрифт:
Нюрка, подражая Денису, схватила за ствол второе ружье и размозжила прикладом череп еще одному вражине. Тут и интендант подоспел со своими мясницкими талантами.
В общем, попаданец ошибся, думая, что схватки не избежать. Схватки опять не получилось. Они снова тупо перебили ничего не успевших понять неприятелей. Лишь один турок успел сообразить, что в шатре делается нечто более ужасное, нежели снаружи и попытался ретироваться. Но как только он откинул полог и сделал
В этот момент грохот стих. Казалось, будто кто-то выключил звук..
— Дед рассказывал, что такой град случился когда он еще был мальцом, — как-то буднично произнесла Нюрка, заправляя волосы под поднятую феску.
Денис посмотрел на нее, на валяющиеся вокруг трупы и мысленно отмахнулся от часто посещающей в последнее время мысли о сумасшествии. Сдерживая появившееся желание истерически расхохотаться, он обратился к вновь забрызганному кровью запыхавшемуся интенданту:
— Может, останемся и перебьем их всех?
— Кого?
— Басурман. Не, ну а чо? Сколько их тут осталось? Сотни две-три, максимум тыща.
— Не сдюжим, — на полном серьезе встряла в разговор девка.
Товарищи посмотрели на нее, потом друг на друга и, не сдержавшись, расхохотались. Не понимая, над чем они смеются, Нюрка на всякий случай тоже пару раз хихикнула.
— Вы кто? Вы свои? Русские? — Подал голос до сих пор жавшийся к большому сундуку пленный солдат.
— Мы ниндзи, — пояснил попаданец и, обнажив кинжал, шагнул к нему. — Давай руки.
— Кто? — не понял тот, но связанные руки протянул.
— Ниндзи — это такие японские бэтманы, — терпеливо объяснил Денис, разрезая веревки.
— Кто? — это уже Нюрка.
— Бежать надо, пока не опомнились, — прервал их Георгий, деловито заглядывая одним глазом в горлышко какого-то кувшина. Затем отхлебнул из него, почмокал губами и присосался более основательно.
— Надо, — согласился Денис и сглотнул, глядя на струйки светлой жидкости, стекающей по подбородку интенданта.
— О, ё-о! — воскликнул их новый товарищ, выглянувший из пропоротой Георгием прорехи.
— Чего там? — Попаданец шагнул к нему и тоже присвистнул, увидев сплошной слой ледяных горошин, застилавший все видимое через прореху пространство.
— Тебя как звать? — обратился к новенькому Георгий, оторвавшись от кувшина.
— Степан.
— Одень, Степан, басурманский кафтанчик да вооружись. И быстрее, если хочешь с нами уйти!
— Я щас. Я с вами, — засуетился солдат, вытряхивая из одежки одного из наименее окровавленных османов.
Георгий тоже в очередной раз сменил
Со стороны лагеря доносились крики. Вроде бы даже слышались стоны. Из-за соседнего шатра показались и, не обращая на беглецов внимания, заспешили куда-то трое османов.
Денис осмотрелся. На ближайших деревьях не осталось ни единого листика. Роща акаций также стояла абсолютно голая. Град сшиб даже мелкие ветки.
— Чего застыл? — толкнул его Георгий.
Хрустя ледяным горохом, беглецы двинулись в том же направлении, куда только что проследовали турки. Именно там, как помнил Денис, дорога шла вдоль леса. Прошли мимо нескольких тополей. Градины под ними были густо перемешаны с листвой и мелкими ветками. От кустов, ранее растущих меж тополями, ничего не осталась, лишь сиротливо торчала одна изогнутая дугой голая веточка. Проходя мимо, Денис зацепил ее прикладом. Кончик высвободился из-под льдинок и, выпрямившись, затрепетал двумя невесть как сохранившимися листочками.
— И что твой дед про град рассказывал? — вспомнил попаданец Нюркину реплику. — Тоже так же все перебило?
— Ага. А потом, говорил, снова посреди лета сады зацвели. Только яблоки уже не поспели к зиме созреть. Так и померзли зелеными.
— А ты кто? — обратился вдруг к девушке Степан, бросавший до этого на нее заинтересованные взгляды.
— Я-а? Я этот, — та на секунду задумалась, закатив глаза к небу, и серьезно произнесла: — Нюрберг.
— А-а, — протянул солдат, будто что-то понял, и снова спросил: — А ты мужик али баба?
— Алибаба она, — оборвал любознательного новичка попаданец. — Ты если хочешь поговорить, то разговаривай по-турецки. Не то выдашь нас.
Они поравнялись с группой турок, причитающих над присыпанными градинами трупами лошадей. Те, полностью поглощенные своим горем, не обратили на беглецов никакого внимания. Когда отошли от них на достаточное расстояние, Степан шепотом произнес:
— Дык я ж не разумею по-османски.
— А тебя разуметь никто не заставляет. Ты, главное, говори по-турецки.
— Как же так-то? — не понял сбитый с толку солдат.
— Сам-то где так по-ихнему лопотать научился? — подключился к разговору Георгий, обращаясь к Денису.
— Я-а? — пришла очередь удивляться попаданцу. — С чего ты взял?
— Я же никак рядом с тобою был, когда ты Степановым конвоирам что-то приказывал на ихней абракадабре.