В родильном приюте
Шрифт:
— Спасибо вамъ…
— А гд у васъ акушерка-то эта самая? Повидать-бы ее…
— Сейчасъ придетъ. Вы къ ней и насчетъ кофею обратитесь. Она должна разршить. Если разршитъ…
— Ну, да, да… А заваривать-то
Сидлка вынимаетъ изъ кроватки и подносить ей завернутаго въ пеленки ребенка. Родильница умильно смотритъ на него и говорить:
— Седьмой вдь… Весь въ отца… Раньше-то я все въ деревн рожала, а вотъ какъ выписалъ меня мужъ въ Питеръ, то ужъ второго у васъ. Ну, Христосъ съ нимъ. Положи его, херувимка… Охъ, устала!
— Разговаривать-то вдь много не слдъ.
— Охъ, не могу! Какъ полегчаетъ — люблю разговоръ разсыпать. Клади, клади его въ кроватку. Обижена не будешь. И я дамъ, и мужъ поблагодарить. Охъ!
Родильница, длаетъ тяжелый вздохъ и умолкаетъ,
Водворяется тишина.
Минутъ черезъ пять на двухъ кроватяхъ, поодаль отъ родильницы-лавочницы, опять шушукаются блондинка и брюнетка.
— Одна вотъ теперь забота… И по ночамъ я это во сн вижу… Покоя мн это не даетъ.
— Догадывается? — подмигнула блондинка.
— Должно быть догадывается. Да и земляки, пожалуй, сообщили, которые вернулись въ деревню… Вдь видли, въ какомъ положеніи была. Нашей сестр, двушка, это дло отъ людей скрыть невозможно. Когда я пріхала сюда въ Питеръ, паспортъ-то у меня былъ всего на полгода… Ну, взяла отсрочку на три мсяца… А теперь-то ужъ и совсмъ просрочила. Надо хать въ деревню, здсь безъ паспорта жить нельзя. А какъ я поду къ своимъ-то съ ребенкомъ? Бда! Чистая бда! Какъ-бы было хорошо, если-бы нашлись такіе добрые люди и взяли его! Вдь есть добрые люди. Бываютъ.
— А отецъ? Можетъ быть отецъ ребенка возьметъ его къ себ? — говорила блондинка.
— Отецъ? Ищи втра въ пол! Да если и разыскать его теперь и придти къ нему съ ребенкомъ, такъ онъ меня прямо изувчитъ…
Брюнетка плачетъ.
1903