В садах чудес
Шрифт:
Проснулся он отдохнувшим, но все еще чувствовалась усталость. Сет Хамвес поднялся и подошел к постели брата. Йенхаров лежал с открытыми глазами и смотрел на него. Они ничего не сказали друг другу. Сет Хамвес молча гладил брата по щеке.
На этот раз им было приготовлено больше еды, появилось и пиво и жареная курица. Их таинственный провожатый исчез. Впрочем, они никуда не могли выйти из этих двух отведенных им комнат. Не было ни дверей, ни окон. Исчезла и дверь, ведущая в зал с мумией. Но все ото уже не очень занимало их. Юноши ощутили, что все пережитое как-то притупило их чувства. Ни о чем не хотелось думать, только есть и спать. Не хотелось даже
Однажды Сет Хамвес проснулся оттого, что Йенхаров теребил его за руку.
— Хватит спать, Сети. Вставай.
Сет Хамвес легко откинул покрывало и вскочил.
— Смотри! — Йенхаров, засмеявшись, показал брату тростниковую флейту.
— Значит, она все время была с тобой, — Сет Хамвес тоже засмеялся.
Хари приложил инструмент к губам и заиграл. Сету приятно было слышать эти нежные и милые звуки, так напоминающие о жизни в родном доме. Кажется, они покинули родные места много лет тому назад, столько пережито с тех пор. И странно, на самом деле наверняка прошло совсем немного времени.
Братья умылись и позавтракали. Едва они кончили есть, как отворилась дверь в стене и вошел давешний их провожатый. Смуглый человек с застывшими чертами лица, он сделал юношам знак следовать за ним.
Снова пришлось долго идти по бесконечным коридорам с расписанными стенами. Сет Хамвес заметил две человеческие фигуры, изображенные во весь рост. Должно быть, это было изображение молодых супругов, она протягивала ему букетик из лотоса, папируса и мандрагоры, выражая свое желание иметь детей. Но рассмотреть это изображение Сет Хамвес не успел.
Небольшой пустой дворик, куда вышли все трое, был огорожен стенами из цельного гранита, в одной из стен была каменная серая дверь с выбитой надписью. Братья так и не сумели заметить, когда же исчез их провожатый. Но его уже не было. Они остались вдвоем. Впрочем, страшно им не стало. Сет Хамвес вслух прочел надпись:
«Я Бата, свободный человек, слуга и друг Марйеба. После моей смерти, где бы ни похоронили меня, пусть дух мой обретается вместе с духом Марйеба. Я призываю добрых богов отомстить злым духам, коварно умертвившим бедного, такого еще юного Марйеба».
— Теперь, — сказал Йенхаров, — надо или ждать или снова обратиться к этому Марйебу. По-моему, лучше первыми заговорить с ним.
— Хорошо, Сет Хамвес немного отступил от каменной двери и громко произнес, — Марйеб, я послан твоим отцом, чтобы успокоить твою душу.
Тотчас же дверь медленно отворилась и едва они вошли, затворилась вновь.
Теперь братья находились в небольшой комнате, похожей на ту, где они провели несколько дней. Голубые стены были расписаны узором, изображавшим вьющиеся растения. На гладком полу было расставлено несколько стульев с ножками в виде звериных лап и с мягкими подушками на сиденьях. На одной из стен оказалась короткая надпись, сделанная скорописью. Сет Хамвес подошел поближе, иероглифы виделись и знакомыми и одновременно странными, непонятными. Сет Хамвес начал было с увлечением расшифровывать надпись, но тут Йенхаров дернул его за руку. Сет и сам почувствовал, что в комнате, кроме них обоих, появился еще кто-то. Братья поспешно обернулись.
Перед ними стоял высокий худощавый, черноволосый и черноглазый юноша в простом переднике. Сразу было понятно, что это не оживший «ответчик», но живой человек, или, по крайней мере, дух живого человека.
Братья
— Я Бата, — представился он, поклонившись им в ответ. — Вы уже знаете обо мне. Ждите. Господин примет вас.
С этими словами Бата подошел к стене и легко прошел сквозь нее.
Йенхаров присел на один из стульев.
— Садись, Сети. Может быть, придется долго ждать. Но как приятно видеть лицо обыкновенного человека и слышать живой голос, который произносит обыкновенные слова.
— Ну, не совсем обыкновенного и не совсем человека, — Сет Хамвес опустился на стул рядом с братом, сидеть было удобно, мягко. — Ведь с нами говорил дух некоего Баты, жившего тысячу лет тому назад. Ну да, где-то столько.
— А знаешь, я уже привык к тому, что мы общаемся с духами, и ко всем этим чудесам.
Сет Хамвес улыбнулся, затем вдруг попросил брата:
— Сыграй. Почему-то захотелось услышать твою флейту.
Йенхаров сыграл одну мелодию, но когда начал другую, послышались какие-то шорохи, шумы. Юноша отнял флейту от губ. Братья насторожились, чутко прислушиваясь. За стеной двигались и говорили. Женский голос долетал очень смутно, едва угадывался, не голос — тень голоса. Мужской голос делался все яснее. Приятный голос совсем молодого человека.
— Нет, ты не умеешь петь, — произнес этот голос, немного насмешливо, но в то же время с большой нежностью и мягкостью.
Сету почудилось, что женщина в ответ рассмеялась. Кажется, она тоже была очень молода.
Зазвучала арфа и приятный мужской голос запел стих из Книги мертвых:
Пусть оживет моя душа. О, Нут, богиня. Усира ты сотворила, отца моего небесного. Его наследник с крыльями всесильными Крылатый Хор. Его соколиные крылья и два пера на голове. Гляди! Он душу мою несет. Сильное слово произнеси. Место мое меж звезд недвижных Духи святые летят ко мне. Хор синеглазый летит ко мне…Женский юный голос что-то быстро проговорил. Мужской запел новую песню, которая показалась Сету грустной и трогательной:
Твои вечерние глаза в моей душе нашли приют. И золотая темнота судьбы скрывает светлый дар. Ночные птицы в темноте друг друга любят и поют. Сплетаясь, юные тела, как пчелы, пьют ночной нектар.Песня смолкла. Снова женский голос что-то проговорил, быстро и горячо.
Глава двадцать восьмая
Марйеб
Братья снова не успели заметить, как же это произошло. Но прямо перед ними, чуть подаваясь вперед, стоял юноша, по виду ровесник Сету Хамвесу. Он шел босиком. Пышно-складчатая набедренная повязка сделана была из тонкой ткани ослепительной белизны. На плечи опускался воротник из золотых пластин, украшенный эмалевыми изображениями коршунов. Несколько ожерелий из голубых драгоценных камней сверкали на груди. Запястья, предплечья и лодыжки были охвачены золотыми браслетами.