В самое сердце
Шрифт:
—Ты обижена, - высказал Кравцов очевидные вещи. Я передернула плечами, но не прокомментировала его слова.
– У меня есть много причин обижаться. Лиза, подумай об этом. Я пришел сюда. Я готов к диалогу. Я хочу обсудить с тобой...
—Я знаю, - я вздохнула и решила, что монстры, в общем-то, тоже имеют право хоть пару раз убить меня, поэтому с чистой совестью отвернулась от ноутбука.
– Ты думал, что я не захотела тогда быть с тобой просто потому, что ты ботаник, потому что некрасивый, потому что я, возможно, стесняюсь тебя. Но это не так. Ты же должен понять, что
—А еще твой спор, - добавил парень, грустно улыбнувшись.
– Ты должна была влюбить в себя Пашу. Да, я, к сожалению, в курсе всего этого. Знаешь, не самое приятное известие.
—А ты выдумал несуществующего человека, - разозлилась я.
– Выдумал Егора. Притворился им, кем-то другим. Помешал моему свиданию. Ты поступил ужасно глупо.
—Мне не идет всегда быть умным, - пробормотал Костя.
– У нас есть причины обижаться друг на друга. Но я не хочу тратить время на обиды. Я хочу любить.
Любить - это красивый глагол.
—Расскажи мне, почему ты в школе был другим?
– спросила я.
– Эта история наверняка очень интересная. Гораздо интереснее моего спора.
—Ладно. Это длинная история.
—Ненавижу длинные истории, - я свернулась клубочком в удобном кресле.
—В детстве я и Паша были друзьями, - начал Костя.
– Оба одного возраста, с одинаковыми интересами, да еще и братья - мы стали друг для друга лучшими друзьями. Наши родители жили рядом, и мы постоянно бегали вместе с Пашкой по двору. Мы подружились с одной девочкой. Помнишь, я тебе рассказывал, что дергал ее за косички, а ей было больно? Что потом поцеловал ее в щечку, а она обиделась? Да, это была она. Мы с ней дружили. Все трое.
Потом действительно мы выросли, стали болтаться с другими мальчишками, а она вечно ходила со своими девчонками. И я действительно больше с ней не общался. Потом мы с родителями переехали в другой район, где я пошел в школу.
Паша же остался жить там же, и он пошел вместе с той девочкой в школу. Они совсем скоро стали не разлей вода. Она была красивой, Паша - тоже. Они начали любить друг друга еще в первом классе, когда у всех у нас - детей - еще искажено понятие 'любовь': когда ты ходишь с кем-то за ручку, и все думают, что вы встречаетесь, когда ты целуешь кого-то в щечку, и это равносильно обычному взрослому поцелую. Они были классными. Росли, но продолжали дружить. Родители смеялись над ними.
Я увиделся с этой девочкой снова, когда мы уже перешли в шестой класс. Я плохо это помню. Я считал тогда себя взрослым и крутым, а она была красивой, и была ослеплена мной. Я тогда не думал, что заигрывать с чужими девочками это плохо. Да я и слова-то такого не знал - заигрывать. Просто болтал с ней, веселил ее, шутил, и ей это нравилось. А Пашка злился и мы с ним ругались после каждой моей встречи с ней.
Но... три года назад мои родители погибли в авиакатастрофе. Та квартира, в которой мы с тобой занимались... это была наша квартира, в которой я особо часто не появляюсь. После того случая тетя Аня и дядя Сережа - родители Паши - забрали меня жить с ними. Я перевелся в другую школу, в нашу школу. Я изменился тогда, стал другим. Без родителей жить
А эта девочка так и была очарована мной, зная меня настоящего. Зная, что ботаник - маска, которую я добровольно одел на себя. Они с Пашкой расстались. Он тяжело это переживал и во всем меня винил. Мы с ним стали часто ругаться, все больше друг от друга отделяясь. Эта девочка продолжала меня любить, хоть никому в школе этого не показывала. Я просил ее об этом, а она уважала мои заскоки.
В конце концов, так продолжается уже довольно долго. Я так и не полюбил ее, она не разлюбила меня, а Паша не разлюбил ее, продолжая винить меня во всех смертных грехах. Сколько бы я не просил у него прощения, это не помогает.
Ты знаешь имя этой девочки.
—Яна, - сказала я, прекрасно зная, что это именно она.
Костя медленно кивнул.
—Я хочу, чтобы ты знала... все, что я говорил тебе, будучи тем, другим Костей - это правда.
—А я хочу, чтобы ты знал, что мы с Пашей всего лишь друзья. И все это время мы просто общались. Я не влюблена в него, и не сделала ничего, чтобы влюбить Пашу в себя.
—Это отличная новость, - Костя улыбнулся.
– Не то, чтобы я не догадывался...
Я улыбнулась тоже.
Это было что-то, очень похожее на примирение. Хотя я не была уверена, ведь ни один из нас не попросил прощения. А нужно ли оно? Зачем, к примеру, Косте извиняться за то, какой он есть, если это сложилось в нем еще до нашего знакомства? А зачем мне просить прощения, если этот спор состоялся еще до того, как я влюбилась в Костю?
—Иди ко мне, - прошептал он нежно, и я снова почувствовала то странное ощущение, появившееся, когда я первый раз услышала его голос.
—На ручки?
– я усмехнулась.
– Когда я была маленькая, мама меня всегда так звала.
—Ммм! Можешь и на ручки, - сказал он, но вышло это совсем не так, как у мамы. Это приглашение получило некий интимный контекст.
Я соскользнула с кресла, а затем присела на коленки, любезно предоставленные Кравцовым. Это были совершенно новые ощущения для меня: хоть мы и прежде часто оставались наедине и целовались, это никогда не происходило более интимно, чем сейчас. Может потому, что я даже не представляла себе, как скучала по этим ярким, запоминающимся навсегда глазам, по его нежным, ласковым губам, по его прикосновениям ко мне. Но сейчас все это вдруг навалилось на меня в одно мгновение.
—Ты не расскажешь мне, как умудрилась не провалить тест Леонида Александровича?
—У меня был хороший учитель, - улыбнулась я.
—Мне стоит еще раз говорить о своих чувствах, прежде чем я тебя поцелую?
– нахально поинтересовался он, поглаживая мою ладонь.
—Да нет, что ты, я прекрасно помню, что ты влюбился в меня, - произнесла я, глупо захлопав ресницами.
– Даже не думай, что я забыла!
Он засмеялся.
—Отлично. Тогда вот что, - прошептал он.
– Теперь твое слово. Как же ты относишься ко мне, Лиза?