В сердце Азии. Памир — Тибет — Восточный Туркестан. Путешествие в 1893–1897 годах
Шрифт:
На наветренной стороне ближайшего бархана из песку выглядывает до половины могильный холм с тугами. Говорят, что холм этот существует 710 лет и скрывает прах шаха Якуб-шейха. Судя по тому направлению, по которому движутся барханы, могила скоро должна выступить из-под них совсем. Барханы имеют в ширину самое большее 120 метров, а в высоту 5
Ханка, или дом молитвы, заключает зал для молитвы с обращенной на восток галереей о шестнадцати колоннах. Около северной окраины селения бьет пресный ключ Джевад-ханым, образующий довольно чистый водоем, обнесенный деревянной загородкой. Раз в год водоем очищается от песку. Ключ бьет слабой струей, и при большом стечении народа в праздники воды не хватает; приходится прибегать к находящемуся в десяти минутах ходьбы дальше солоноватому источнику Чешме (персидское слово, обозначающее источник)
В двадцати минутах дальше на северо-запад возвышается самый мазар, высокое, оригинальное сооружение. Это, в сущности, частокол из нескольких тысяч тугов с флагами, имеющий форму Эйфелевой башни и стремящийся к небу. Видно его издалека, так как он стоит на гребне песчаного холма, в 12 метров высоты. Холм этот попытались закрепить, натыкав в песок вокруг мазара вязанок камыша; попытка эта удалась лишь до некоторой степени, так как та часть холма, на которой находится мазар, образует на северо-западе, т. е. с наветренной стороны, выступ, которому теперь угрожает ближайший соседний бархан.
Песчаный вихрь все продолжался, и тысячи флагов на тугах развевались и хлопали так, что треск стоял. Туги приносятся сюда пилигримами, и частокол все растет да растет. Чтобы его не повыдергало ветром, он закреплен поперечными перекладинами. Частокол из туг поменьше образует вокруг могилы наружную четырехугольную ограду, высотой в 30 метров.
Имам сообщил, что Урдан-Падишах, настоящее имя которого султан Али-Арслан-хан, воевал 800 лет тому назад с народами Тогда-рашид и Нокта-рашид, желая обратить его в ислам. В самый разгар битвы «кара-буран», или черный песчаный ураган, похоронил его и все его войско. В истории восточнотуркестанских сказочных героев Урдан и доныне играет большую роль.
12 марта мы сели на коней рано утром. Солнце так и не показывалось; небо было желто-огненного цвета, переходившего местами в пепельный. Миновав поселок Кётте-клик (Мертвый лес), мы наконец достигли Тарима; как мы, так и лошади наши были совершенно серы от насевшей на нас пыли. Пришлось ехать рысью девять часов по ала-куму, т.е. по местности, где степные участки перемежаются песчаными. Неподалеку от реки мы переехали по мосту через большой Ханды-арык, выведенный из Яркенд-дарьи в одном дневном переходе отсюда и снабжающий водой много селений. Девять лет назад он был исправлен по приказанию китайских властей; говорят, над ним работало одиннадцать тысяч человек.
Сооружение этого гигантского канала, вероятно, было значительно облегчено тем обстоятельством, что он проложен по одному из прежних русл Яркенд-дарьи. Между арыком и рекой ясно видно несколько старых береговых линий, и здешние жители уверяли меня, что река прежде текла подле самого города, находящегося теперь в расстоянии трех километров от нее. Они, впрочем, очень довольны таким капризом реки, так как могут расширить свои поля за счет речных наносов.
14 марта мы повернули на северо-восток, к Лайлыку.
Настало время долгого испытывающего терпение ожидания. День проходил заднем, а о верблюдах не было ни слуха ни духа. Я мог бы совершенно обойти эти 25 дней молчанием, но нахожу в своем дневнике несколько записей, не лишенных интереса.
Пользуясь временем, мы собирали всевозможные сведения о пустыне, находящейся на восток. Однажды нам рассказали о двух жителях селения Янтак, которые несколько лет тому назад отправились по правому берегу реки прямо на восток, захватив с собой продовольствия на 12 дней. На третий день они пришли к очень глубокому, каменистому речному ложу, через которое был перекинут полуразрушившийся деревянный мост. Переход по мосту был невозможен, и они сперва порешили идти вверх по руслу; по пути они видели много залежей нефрита.
В легендах живет таинственный город Шар-и-катак, или попросту Ктак, также волнующий фантазию местных жителей. Местоположение его указывается различно. В Лайлыке утверждали, что он лежит в расстоянии 5 потаев (потаи — собственно путевые знаки, отстоящие друг от друга приблизительно на четыре версты) на запад от селения и что один человек много лет тому назад видел там его развалины. По рассказам лайлыкских жителей, только один Аллах может указать путь к этому городу; иначе его не найти и во веки веков.
Затем мне сообщили, что как раз на этих днях намеревалась выступить из Яркенда в пустыню партия из 12 человек на поиски золота. Для таких экскурсий вообще выбирают весеннее время, полагая, что весенние песчаные вихри обнажают золото. Месяц тому назад отправился туда еще один человек, но до сих пор не вернулся. В Яркенде рассказывают, что путники время от времени слышат в пустыне голоса, зовущие их по имени.
Интересно сравнить эти рассказы с тем, что говорит о великой пустыне Лоб венецианец Марко Поло: «Об этой пустыне рассказывают диковинные вещи, например, что, если кому из путников случится ночью отстать или заснуть и т.п., то, догоняя затем товарищей, он слышит голоса духов, разговаривающих голосами его товарищей. Иногда духи называют его по имени, и путник, сбитый ими с толку, часто совсем теряет следы товарищей. Таким образом погибают многие».
Вернулся из Яркенда Ислам-бай и привез четыре челека (железные водохранилища), шесть бурдюков, масла и кунжутных отжимок для верблюдов, керосина, хлеба, талкана (поджаренная мука), гомана (макароны), меда, мешков, лопат, кирок, кнутов, уздечек, посуду — все в надлежащем количестве.
19 марта мы собрались в большое селение Меркет на правом берегу Яркенд-дарьи, откуда предполагали выступить с караваном в пустыню. Утром и явилась целая толпа жителей Меркета, чтобы проводить нас в свое селение. Сам бек Магомет-Ниаз явился с дарами — курицей, яйцами и дастар-ханом. Это был высокий человек, с жиденькой белой бородой и строгим энергичным взглядом. Для перевозки нашего багажа были взяты вьючные лошади, и, щедро расплатившись и деньгами и подарками с лайлыкским он-баши и его славной женой, которые оба оказывали мне всякое внимание во время моего пребывания в их гостеприимном доме, мы направились к парому, который и перевез нас с нашей многочисленной свитой и багажом в четыре приема.