В сердце и в памяти
Шрифт:
— Сейчас она живет недалеко от Малиновки, не стала селиться на пепелище. Я встретила сегодня старика из тех мест, могу привести его, — так закончила свой грустный рассказ Мария.
Она довольно скоро возвратилась в сопровождении сухонького седого старичка. Дал я ему денег и продуктов для передачи Лукерье Родионовне. А сам стал ждать счастливого случая. Только через три дня удалось разжиться бензином. На Малиновку, конечно, не оставалось времени. Так и уехал в дивизию.
Л. Р. Демидович все-таки разыскал — откликнулась она на мое письмо. Переписывались. Время от времени помогал ей
Наступил год 30-летия Великой Победы. Решил еще раз попытаться узнать что-либо о семье Демидовичей. Написал в Могилевскую область по нескольким адресам.
Жду ответа. И вот приходит письмо от общественного корреспондента районной газеты «Кировец» М. М. Ярчака.
«Малиновки в настоящее время нет. Жители ее погибли. Установил, что действительно до войны и в первые дни войны в деревне, а точнее в поселке Малиновка, жил местный лесник Демидович Тимофей Никифорович со своей женой Лукерьей Родионовной. У них было восемь детей… Я лично имел встречу с Катей и Аней. Вот что они сообщили мне: Демидович укрывал 16 человек советских воинов. Среди них был и казак Миша (так якобы звали вас)…»
А через несколько дней еще одно — с не совсем понятным обратным адресом: «п. о. Добрица, Кировского, Могилевской, Гайдук Анне Тимофеевне или…» И взялся за сердце. Последняя строчка обратного адреса была такой: «…или Демидович Анне Тимофеевне».
Неужели письмо от той самой малышки Ани? Боюсь поверить. Дрожащими руками вскрываю конверт, читаю:
«Привет из Белоруссии. Здравствуйте, многоуважаемый, часто нами вспоминаемый дорогой человек, Михаил Данилович, и в Вашем лице Ваша жена и детки! С глубоким уважением к Вам знакомые, Вами не забытые такие долгие годы после Великой Отечественной войны дети Демидович Тимофея Никифоровича…»
Анна Тимофеевна сообщила, как к ней на работу пришел общественный корреспондент районной газеты «Кировец» учитель М. М. Ярчак и показал мою фотокарточку.
«Я сразу сказала, — писала она, — это тот солдат, который во время войны жил у нас».
Чтобы разрешить окончательно сомнения, если они могли появиться у меня, Анна Тимофеевна сделала приписку:
«Ежели Вы разыскиваете семью Демидович Тимофея Никифоровича, который проживал в поселке Малиновка, то это мы».
В письме содержались некоторые сведения о семье:
«Живые мы остались после войны все, помимо отца. В 1958 году умерла мать, в 1965 году умерла сестра Нина…»
Анна Тимофеевна приглашала приехать к ним всей семьей. Недолгими были сборы. Выехали вчетвером: я, жена Нина Андреевна, сын, офицер Советской Армии, с женой.
В Кировске заехали к Михаилу Михайловичу Ярчаку, так много сделавшему для розыска Демидовичей. Вместе с ним и корреспондентом газеты «Кировец» В. Шевчуком отправились в село Добрица, где жила Анна Тимофеевна.
Встречала не только она — все село…
Спустя 30
Потом в соседнем селе Осовник встреча со старшей из Демидовичей — Екатериной Тимофеевной. Обнимая меня и плача, она, словно извиняясь, проговорила:
— А я ведь не сумела, Миша, сберечь твой подарок: немцы забрали…
— Ну, полно, полно, — только и нахожу слов в утешенье.
Потом в мои объятия попадают Тамара и Зина. К Соне пришлось ехать в больницу, она болела. Не удалось увидеть Таню — она жила в Карелии, не смогла приехать из Гурьева и самая младшая из сестер — Фроня.
На встречах с сельчанами в колхозном клубе вспоминали и вспоминали о том, что было тогда, в те суровые годы.
…За Тимофеем Никифоровичем каратели пришли вскоре после того, как все мы, раненые, были переправлены в лесной госпиталь. Они узнали, что в Малиновке продолжительное время скрывались раненые советские командиры. Но у кого? Хватали всех, кто вызывал подозрение. Жестоко избивали, в надежде, что кто-то не выдержит. Тимофея Никифоровича тоже избили, однако отпустили.
Но зря понадеялся Тимофей Никифорович, что беда прошла. Каратели приехали во второй раз.
— Где золотые часы? Где командирские вещи, документы? — требовали они.
Тимофей Никифорович молчал. Его раздели догола, повалили на землю возле дома и начали избивать сырыми оструганными палками. Били, пока у него не пошла носом и ртом кровь. Потом завели в дом и снова стали бить. Катя не выдержала, вырыла из тайника часы.
Но немцам нужны были документы. А Тимофей Никифорович молчал. Его повели в соседнее село Бачичи в комендатуру, продолжая избивать, Лукерья Родионовна и дети с плачем бросились вслед. Каратели открыли стрельбу. По дороге и погиб Тимофей Никифорович.
Погибли Григорий Бабич, Борис Демешко — молодые помощники патриота-лесника. Озверевшие каратели схватили четырнадцатилетних Таню Демидович и Лиду Бабич и стали травить их собаками. Таня выжила, а Лида была растерзана.
Лукерья Родионовна ушла с дочерьми в лес. А Малиновку немцы сожгли. Земля с пепелища этой деревни, как и земля с пепелищ 136 других белорусских деревень, сожженных фашистскими палачами, была передана в мемориальный комплекс «Хатынь».
В Хатыни я побывал, правда, позднее, в 1976 году. Тогда белорусское телевидение готовило фильм «Мальчишки-мальчишки…» Фильм о слете белорусских орлят — детей, которых жестокая война сделала солдатами. На слет были приглашены мы с Ниной Андреевной — через нашу судьбу тоже прошел такой сын полка.
Я не мог не посетить мемориал: пепел Малиновки стучал в сердце. Постоял в скорбном молчании у каменного надгробья с названием деревни, сказал еще раз «прости» Тимофею Никифоровичу и его бесстрашным землякам, погибшим вместе с ним…
Так уж устроен человек, что в особые минуты жизни перед мысленным его взором, как перед фотокамерой, может пройти многое из того, что пережито, дорогие ему люди.
Тогда, уже перед отъездом из села Добрица, выступая в колхозном клубе с воспоминаниями о фронтовых эпизодах, я сказал: