В сердце моем
Шрифт:
Райан оглянулся. Ветер рванул рукава его рубашки и взметнул вверх волосы. Когда Райан снова повернулся к Кристоферу, его глаза были холодны как лед.
– Если держатели акций не выкупят твоей доли в компании, я сделаю это один. – Он резко развернулся на каблуках и быстро зашагал к игравшим на траве ребятишкам.
– Господи! – простонал Джонни. – Вот чертов ублюдок! Не понимаю, какой бес в него вселился.
– Может, он просто осознал, что собирается жениться не на той женщине.
Джонни облокотился на перила и задумался. Потом покачал головой и отвернулся, нахмурив брови.
– Райан импульсивен и довольно упрям: если он
– Я знаю Райана, знаю, какой у него характер. – Кристофер перевел взгляд на брата, который в этот момент подкидывал в воздух визжащую от восторга Кэтрин. Помимо того, что Райан не мог простить старшему брату неудачу со строительством туннеля, считая его главным виновником, между братьями долгие годы существовало странное соперничество, недоступное пониманию Кристофера. – Если бы не Райан, я бы никогда не показался хирургу. Он сделал все, чтобы помочь мне и поставить меня на ноги.
– Ты действительно собираешься подать в отставку? Вот так просто?
Кристофер обвел глазами все, что было когда-то ему так дорого, потом перевел взгляд на напряженное лицо Джонни и горько усмехнулся:
– Да. – Он немного помолчал и с удовольствием добавил: – Сегодня же.
Тяжело хромая, Кристофер повернулся, собираясь вернуться в дом. Полы халата хлестали его по ногам.
– Не надо, Крис. Не делай этого.
– Ты боишься, что не сможешь удержать в руках штурвал? Или что Райан отстранит тебя от дела?
Кристофер шагнул к двери, но Джонни преградил ему путь.
– Я боюсь за нашу семью.
– Но я ведь не клей, чтобы удерживать всех вместе, Джонни. Пятеро из нас входят в состав правления компании. Шесть человек, если считать Рейчел. Дэвиду хватило ума вовремя откланяться много лет назад, но есть еще Брайанна. Я уполномочен действовать от ее имени.
– А как же этот дом? Ты собираешься продать свою долю владения тоже? Ведь это дом нашего отца.
Кристофер обвел глазами гостиную. Официально дом в Карлайле находился в собственности семьи, но последние несколько лет здесь жили Кристофер и Брайанна. Обшитые роскошными панелями стены, великолепные, облицованные мрамором камины – все это создавало впечатление исключительного богатства. В многочисленных сервантах была размещена превосходная коллекция китайского фарфора. Каждую из стен освещали небольшие светильники, но люстра была одна – огромная, из венецианского хрусталя. Кристофер стоял прямо под ней.
Странно, что когда-то все это представлялось ему таким важным. Удивительно, что он мог думать, будто человеческую значимость можно измерить богатством, а благородство определяется происхождением, а не подлинной сутью.
– Это всего лишь дом, Джонни.
Он никогда не привел бы сюда Алекс, и этим все сказано.
За окном послышался радостный смех. Поняв, что приехал Дэвид, Кристофер подошел к высокому окну и выглянул в сад, а Джонни бросился к двери.
Если не считать черного одеяния священника, их сумасбродный и некогда беспутный братец, кажется, не особенно изменился за два года, прошедших с тех пор, как он надел на себя сутану. Опустившись на колени, он подхватил на руки Кэтрин. Остальные члены семьи тут же окружили его; начались объятия, поцелуи. Дэвида обожали все, особенно дети.
Кристофер неторопливо вышел на веранду.
– Надеюсь, ты хорошо доехал? – спросил он.
Дэвид поднялся с колен и подошел к лестнице:
– Не каждый день такое
Кристофер шагнул вперед. Взгляды всех присутствующих обратились на него.
– Так Алекс здесь? Где же она?
– Она спросила, как пройти на кладбище. Бри пошла ее проводить.
– На кладбище? – Сердце Кристофера мучительно сжалось. Ему следовало бы догадаться, что это всего лишь вопрос времени. – Как давно это было?
– С полчаса назад.
Поспешно, насколько позволяла ему больная нога, Кристофер спустился по ступеням. Он не мог бежать, но и идти не торопясь тоже не собирался. Не успел он пройти и половины пути, как заметил, что кто-то его догоняет: оказалось, что вся семья отправилась следом за ним, и теперь его родственники громко топали по узкой тропинке, пробираясь сквозь густую траву. Немногие ходили этим путем, и тропинка была едва различима в зарослях. Брайанна не могла знать, где похоронен его сын, если только... Дэвид не сказал ей об этом.
Кристофер наткнулся на свою сестру минут пятнадцать спустя – она стояла, опустив голову, на почтительном расстоянии от одинокой молодой женщины, опустившейся на колени перед могилой своего сына. Брайанна заметила брата, и какой бы приговор ни вынесла ему в душе младшая представительница клана Донелли, это невозможно было прочитать в ее голубых глазах. Она лишь отступила в сторону, оставив брата наедине с Александрой.
Кристофер настолько растерялся, что продолжал стоять, не в силах двинуться с места. Увидев его, Александра медленно поднялась на ноги. Они долго смотрел и друг другу в глаза, словно в этот миг между ними пролегли годы, прожитые врозь.
Лучи солнца, проникая сквозь ветви деревьев, отбрасывали тени на одинокую могилу. В этих редких лучах женщина, облаченная в голубое, выглядела удивительно красивой.
– Почему ты в халате и домашних туфлях? – Александра приложила к глазам платок.
Кристофер внимательно оглядел себя, как будто не мог постигнуть смысл ее слов. Его черные волосы были спутаны, лицо давно не брито, но когда он снова взглянул на Александру, глаза светились нежностью. Эта женщина стала средоточием его жизни, его единственной любовью.
– У меня были неприятности с ногой.
– Что... что случилось?
– Похоже, Ричард оказал мне большую услугу, когда лягнул меня. Каким-то образом он задел осколок шрапнели и разбередил мою старую рану. Мне пришлось подвергнуться небольшой хирургической операции...
Александра широко раскрыла глаза:
– Как ты мог ничего мне не сказать?! Как ты только мог?!
– Алекс...
Когда он потянулся к ней, она с негодованием отступила от него.
– Не прикасайся ко мне! – Глаза Александры стали влажными: она закрыла руками лицо, как будто пыталась удержать слезы. – Ты слишком любишь тайны, Кристофер Донелли. Мне хочется запустить в тебя чем-нибудь тяжелым или как следует ударить тебя кулаком.