В сетях любви
Шрифт:
Еще в армии он просыпался от криков. Первый звук она издала, когда он только-только погрузился в сон.
Уилл сел, потом встал на колени. Черт, до чего же высокая кровать. Она не задернула полог, и он нашел ее по приглушенным вскрикам. Он положил руку ей на плечо и лишь затем спросил себя, а не существует ли более приличный способ разбудить женщину.
— Лидия. — Он легонько потряс ее. — Лидия. — Он взял ее за другое плечо и хорошенько встряхнул.
Она проснулась с громким возгласом
— Лидия. — Он крепче сжал ее плечи. — Все в порядке. Это просто плохой сон.
— Где я? — Страх, звучавший в ее голосе, пронзил его сознание, как штык.
— Вы в Чизуэлле. В доме мистера Роанока. В комнате мистера Блэкшира. — Ему понадобилась секунда, чтобы сформулировать следующую фразу, и он в тишине услышал ее учащенное дыхание. — Было пари? Вы помните.
Она на мгновение задумалась.
— Я… — Он чувствовал, с каким трудом ей удается овладеть собой. — Да, помню. — Она продолжала крепко сжимать его руки, как будто только они не давали ей утонуть. И вдруг она убрала руки с его запястий. — Я вас разбудила. Простите.
— Это вы меня простите. — Он пощупал ее лоб. Влажный. — Я понимаю, каким пугающим может быть пробуждение в чужом месте. Зря я все это затеял.
— Да. И вот… — Она откинулась на подушку. — И вот вы расплачиваетесь за это, да? — Ее ехидство, слава Богу, подействовало на его пронзенную «штыком» совесть как целительный бальзам.
— Думаю, так.
Он опустился на пол и стал ждать, когда ее дыхание станет спокойным и глубоким.
Однако, едва он задремал — во всяком случае, ему так показалось, — она опять начала глухо вскрикивать. Боже, а он-то думал, что после продажи звания ему больше не придется вытягивать людей из ночных кошмаров. Он опять встал на колени и опять потряс ее.
— Это мистер Блэкшир, — сказал он, как только она проснулась. — Вы в моей комнате. Я отдал вам свою кровать. Вы в безопасности. Я разбудил вас, потому что вам снился кошмар.
Она тяжело дышала, однако на этот раз не ухватилась за него.
— Простите, — проговорила она, приходя в себя.
— Не извиняйтесь. — Он чувствовал, как она успокаивается. Его присутствие было для нее утешением. — У вас часто такое бывает?
— Иногда. — От смущения она произнесла это слово едва слышно. — Я часто сплю днем.
— Ясно. — Он снова пощупал ей лоб и откинул прочь влажные пряди волос. — Хотите, я зажгу свечи? Я могу посидеть с вами. У меня тут, кажется, есть карты.
— Нет. Спасибо. Все хорошо. Спасибо.
Если бы «спасибо» было одно, он, возможно, и поспорил бы, но два слова свидетельствовали о твердости ее намерения. Поэтому он улегся на пол и накрылся одеялом.
Блэкшир чувствовал себя уставшим, как вьючный мул после трехдневного перехода. Однако он не заснул. И когда у нее начался
— Это Уилл, — прошептал он ей прямо в ухо. — Вы в моей комнате. Вам тут ничего не грозит. Спите.
И она заснула. Вздрагивания и сдавленные вскрики прекратились. Ее дыхание, сначала частое и поверхностное, замедлилось и выровнялось, тело расслабилось. Она пригрелась у него на груди. Одному Господу было известно, отдает ли она себе отчет в том, где и с кем находится. Однако это не имело значения. Ничего на свете ему не хотелось сильнее, чем стать для нее утешением, островком спокойствия, уберечь от преследующих кошмаров.
До чего же удивительные существа люди. Он думал, что только мужчины справляются с мучительными мыслями вот таким образом: заталкивают их в дальний уголок сознания, откуда они норовят выползти по ночам. Утром нужно об этом поразмыслить. Возможно, обсудить это с ней. А сейчас он слишком устал.
Уилл так и не вернулся на пол. Он заснул рядом с ней и просыпался, когда у нее начинались новые приступы, успокаивал ее одними и теми же фразами. Вы в Чизуэлле. С Уиллом Блэкширом. Вам приснился плохой сон. Вы в безопасности. К восходу эти слова настолько прочно укоренились в ее сознании, что ему уже было достаточно при первых вскриках крепче прижать ее к себе и тихо произнести: «Спокойно». Она глубоко вздыхала, расслаблялась и успокаивалась.
Лидия проснулась в чужой кровати. Это было первой странностью. Белье на ощупь было другим, а лучи солнца проникали через окно с другой стороны. Если она откроет глаза, то наверняка увидит другие обои. Поэтому глаза она не открывала.
Другой странностью была давившая на нее всей тяжестью чужая рука. Она лежала на боку, и рука свидетельствовала о том, что у нее за спиной кто-то лежит. В ее кровати спало много мужчин, но она ни с одним из них не засыпала и не просыпалась. Хотя эта кровать — не ее. Следовательно, и все остальное может быть не таким, как обычно.
Третьей странностью… О, третья странность. Она сжала губы и полной грудью втянула воздух, чтобы почувствовать запах той самой третьей странности. Сознание требовало, чтобы она назвала ее и объяснила, что она значит и кому принадлежит, однако Лидия категорически отказывалась это делать. Пусть будет только запах.
Она снова наполнит свои легкие — еще один глубокий вдох — и погрузится в сон, туда, где нет никаких объяснений.
— Вы проснулись. — Его голос звучал тихо, значит, он и сам уже некоторое время не спит. Слова гулом отдались в его груди, к которой она прижималась спиной.
— Я очень устала. — Она позволила себе слегка приоткрыть глаза. Вот она, рука. Правая, лежит у нее на боку. А левая — на ее подушке, над ее головой. Это, наверное, очень неудобно. — Вы знаете, который сейчас час?