В сетях обмана и любви
Шрифт:
Он прижал ее к себе крепче, припал губами к губам и нежно, еще более страстно, чем когда-либо прежде, поцеловал. Подняв голову, Рубел усмехнулся:
– Как насчет того, чтобы разбудить их прямо сейчас? Мы можем стать посередине двора и закричать: «Просыпайтесь! Мы забыли вам кое-что рассказать! Мы полюбили друг друга и собираемся пожениться! Мы, Молли и…» – слова застряли у него в горле, оборвавшись на ужасной правде: Молли… и кто собираются пожениться?
Оставив Молли, Рубел подошел к крыльцу и встал на краю ступеньки, засунув руки в карманы. Он посмотрел на
– А мы и в самом деле?..
– Что?
– Полюбили!
Его сердце сжалось. Обернувшись, Рубел прислонился к столбу и прижал Молли к своей груди. Он поцеловал ее волнистые волосы. Они пахли лесом и жимолостью, так же, как и вся Молли.
– Я – да! – он двумя пальцами приподнял ее лицо за подбородок. – А ты?
Она прижалась к нему, прикоснувшись губами к его губам.
– О да! Я тоже.
Он ответно поцеловал ее сперва звонким, а потом глубоким, проникновенным и страстным поцелуем. Силы возрастающего желания и любви, и вины, и страха властвовали над ним.
Когда они оторвались друг от друга, чтобы хоть немного восстановить дыхание, Молли прислонилась лбом к его подбородку.
– Ты необыкновенно спокоен сегодня… для влюбленного.
– Гм?
– Ты… – подняв голову, Молли изучала выражение его лица в бледном свете луны. – Ты влюбился, но это не значит, что ты хочешь жениться. Ты… – она с трудом подбирала слова, – чувствуешь, как твоя свобода покидает тебя. Ты говорил, что это чувство и заставило сбежать от меня твоего брата…
Рубел еще сильнее сжал ее в объятиях. Молли видела: страдание исказило его черты. Она тоже почувствовала боль. Но причиной ее боли был страх – страх оказаться правой. Не в состоянии больше смотреть ему в лицо, Молли уткнулась Рубелу в грудь. Она чувствовала, как он трется подбородком о ее волосы.
Несмотря на то, что она сделала глубокий вздох и обдумала, прежде чем сказать, каждое слово, ее голос дрожал, когда она спросила:
– Утром я проснусь и увижу, что тебя нет в Блек-Хауз?
Он клятвенно посмотрел ей в глаза:
– Нет, Молли. Утром я буду в Блек-Хауз. Я покину тебя, лишь если ты сама меня прогонишь.
Улыбка медленно озарила ее лицо.
– Тогда ты останешься навсегда, Джубел, – пробормотала Молли, в то время как его губы уже снова искали поцелуя.
Они решили рассказать обо всем детям и Шугар за завтраком. Рубел хотел укрепить свое положение в семье, прежде чем Молли узнает правду. Кроме того, он думал, Молли станет спокойнее на душе, когда они объявят о своих намерениях.
Завтрак превратился в веселое и головокружительное действо, во время которого Рубел напрочь забыл о своем бедственном положении. Они объявили, когда все дети собрались за столом. Мальчики с помощью Рубела были уже одеты, причесаны, рубашки заправлены в штаны.
Когда Рубел вошел на кухню, он заметил, как нервничает Молли. Ее волосы были небрежно схвачены лентой на затылке, темные локоны обрамляли лицо. Одета она была в льняное платье веселого желтого цвета, сверху был повязан белый
Когда она увидела Рубела, ее глаза, казалось, осветили дом. Какое-то мгновение они стояли рядом, замерев, словно фотографировались для семейного альбома. «Фотография, – подумал Рубел, – которую я буду вытаскивать из альбома своей памяти и разглядывать в тоскливые дни». Ему с трудом удалось отогнать тревожные мысли. Молли любила его, он не сомневался.
Беда в том, что она, быть может, окажется не в состоянии понять, как сильно его – его! – любит, из-за той боли, которую причинит ей его признание. Возможно, отношение детей к нему явится причиной, по которой она разрешит ему остаться, пока сама не привыкнет к тому, кто он на самом деле.
Рубел стоял рядом с Молли, наблюдая, как дети собираются к завтраку, каждый в своем обычном расположении духа: Тревис был, как всегда, спокоен и поглощен мыслями о предстоящем дне, малыши бегали наперегонки, словно боялись, что им не хватит места возле Рубела, а Линди, какая-то более взрослая, чем в первые дни его пребывания в Блек-Хауз, как обычно, была бодра и столь же откровенна, как всегда.
– Мы рады, что вы снова с нами, мистер Джаррет, без вас было ужасно плохо, – она заняла свое место рядом с Тревисом. – Не слушайте, что говорит Клитус о Молли! О нас и раньше говорили люди.
Рубел покраснел от ее откровенности, сглотнул и посмотрел на Молли с мольбой о помощи. Она стояла, положив руки на спинку стула, и сияла, как солнышко.
– Я… э… мы… – ее глаза ласкали его лицо. – Мы должны сказать вам что-то.
Рубел налил себе кофе и пересек комнату, чтобы снова оказаться рядом с Молли. Поставив чашку на стол и обняв Молли за плечи, он посмотрел на застывшие в ожидании новости лица детей. Малыши сияли наивными улыбками, возможно, они ждали, что он объявит о походе на рыбалку или о чем другом, столь же захватывающем. Тревис нахмурился, будто показывая: никакая новость не сможет его заинтересовать. А Линди просто пылала от любопытства.
– Джуб…
Прежде чем Молли смогла еще глубже вогнать острый нож вины в его бессовестное сердце, Рубел перебил ее:
– Я просил вашу сестру выйти за меня замуж, и она согласилась, но мы… – он подмигнул Молли и снова посмотрел на семью, собравшуюся за столом: выражения лиц детей не изменились, разве что глаза Линди стали круглее, а Тревис еще больше нахмурился, – … мы хотим спросить ваше мнение.
Малыши не совсем точно поняли, что за новость, но двое старших детей поняли все очень хорошо. Линди вскочила, всплеснув руками.
– Как неожиданно! Поздравляю! – она обняла Молли и Рубела.
– Это значит, что вы не исчезнете снова, мистер Джаррет? – спросил Вилли Джо.
Рубел взъерошил волосы мальчугана, ответив ему улыбкой.
– Теперь и Молли вы будете брать с нами на рыбалку, мистер?
– Конечно, – рассмеялся Рубел, – если она захочет.
– Когда свадьба? – спросила Линди.
Молли и Рубел переглянулись и пожали плечами. Потом Молли посмотрела на Тревиса, продолжавшего есть, как будто новость совершенно его не касалась.