В сетях соблазна
Шрифт:
– Я не понимаю только одного, Ширли. Каким образом я могла помешать ТЕБЕ. Чем я для тебя так опасна, что ты борешься со мной, не жалея сил и времени. Я ведь не собираюсь занять твое место в вашей элите…
– Х-ха! Мое место, деточка, ты занять не сможешь ни при каких обстоятельствах. Потому что я как раз эти места и распределяю, понимаешь? Я знаю все обо всех, каждый скелет в каждом шкафу я видела своими глазами. В моих руках сосредоточены все веревочки, на которых подвешены куколки с деньгами. Как ты думаешь, почему Шеймас тебя завернул?
– Вот
– Да потому, детка, что Джереми ван Дайк – поц и пустышка, его еще можно простить. То, что ему вздумалось переспать с девушкой из провинции, еще полбеды, он в схему все равно не вписывается. Но вот Брюс Кармайкл, которого ты решила заграбастать, – это совсем другое дело. Тебе нельзя с ним быть.
– А Брюс знает об этом?
– Сейчас он думает только о сексе. Его глаза затмила похоть. Это скоро пройдет. Это всегда проходит.
– Тогда тем более, какой смысл уничтожать мой малюсенький бизнес? Я не могу навредить тебе, мне нельзя быть с Брюсом – выходит, от меня никакого вреда в принципе быть не может.
Ширли мерзко ухмыльнулась.
– От тебя лично – верно, никакого. Но другие могут посмотреть на тебя и сказать: «Мы тоже хотим». И начнут лезть. Выскочки, плебеи!
Лили склонила голову набок и мягко улыбнулась.
– Ширли, ты прелесть. Ты такая страшная, что даже смешно. Знаешь, что я тебе скажу? Все твои детские выходки ни к чему не приведут. Этим ты меня не остановишь.
– Серьезно?
– Абсолютно. Я буду с Брюсом, и у меня будет мой цветочный магазин. В конце концов, на Шеймасе свет клином не сошелся. Найду другого инвестора. Это даже лучше – зачем мне инвестор, который пляшет под дудку сумасшедшей алкоголички с гипертрофированным самомнением?
– О, я сейчас расплачусь от ужаса. Мой ночной кошмар из Кентукки. Мстительница из Слипи-тауна. О, прости, прости меня, храбрая Лили Смит! Не сердись. Ты поставила меня на место, ты указала мне свет в конце тоннеля, и теперь я знаю, что сила Америки в ее провинции. Позволь мне только на прощание показать тебе кое-что.
Лили машинально отшатнулась, исполненная самых мрачных подозрений. Ширли усмехнулась еще гаже.
– Не бойся, ничего фатального. То есть как мне кажется. Ты ведь храбрая, девочка из Кентукки? Хочешь взглянуть на неприкрытую, то есть голую правду? Посмотрим, куда после этого денется твой боевой задор.
С этими словами Ширли двинулась по коридору к высоким белым дверям. Зеленый шелк развевался, и казалось, что перед Лили летит злая болотная ведьма…
За дверями оказался домашний кинотеатр. Во всяком случае, экран телевизора занимал полстены. Лили замерла на пороге, вся во власти переживаний и злости на последние слова Ширли. С какого это перепуга Белобрысая Дрянь будет решать, быть Лили с Брюсом или нет? Да она просто ревнует, вот и злится, фригидная алкоголичка с толстой чековой книжкой и дистрофичной задницей! Ее-то Брюс не выбрал бы даже под наркозом, он выбрал Лили, он ее…
На стене вспыхнул логотип известной телекомпании,
На экране замелькали кадры. Красная ковровая дорожка, блики фотовспышек, рев толпы, приглушенный и восторженный бубнеж диктора. Вот идут ослепительные, прекрасные кинозвезды, машут руками, приветствуют своего зрителя… А вот идет Брюс Кармайкл. Улыбается в камеру, машет рукой, а потом крепко прижимает к себе эту звездульку Келли… как же ее…
Следующий кадр. Закрытая вечеринка в Беверли Хилтон. Смеющиеся лица, крики, тосты. Крупным планом: Брюс Кармайкл в расстегнутой чуть ли не до пояса рубахе. Мокрые от пота волосы прилипли ко лбу. Он смеется и льет шампанское из изящного фужера прямо в жадно раскрытый ротик лучшей актрисы года Келли Д. Потом наклоняется и целует ее смеющийся ротик. Крики усиливаются, потом сквозь гомон пробивается чей-то радостный и пьяный голос:
– За самую красивую пару Голливуда! За Брюса и Келли! Ура!
Ширли подкралась сбоку и жарко выдохнула перегаром прямо в лицо окаменевшей Лили:
– Не правда ли, прекрасная пара? И ты всерьез полагала, что можешь войти в этот мир? Что этот мужчина будет хотеть тебя вечно? Ты ошиблась, Лили из Кентукки. Ты так далеко от него, что даже карта не поможет. Мой тебе совет: уезжай отсюда. Возвращайся в свой зачуханный городишко, найди себе тупого и честного работягу, выходи за него замуж. Он будет честно трахать тебя после работы, ты родишь ему троих сопливых ребятишек, а потом вы купите в кредит новый холодильник. Зато ты будешь на своем месте, а это очень важно, поверь мне. Свой круг. Ты меня хорошо поняла? Пока что я тебе советую по-хорошему.
Лили медленно повернулась к Ширли. Серые глаза потемнели от гнева и боли, щеки утратили румянец, но голос ее не дрожал.
– Я плевать хотела на твои советы, Белокурая Сучка Ширли. И мы не на Диком Западе, ты не сможешь выжить меня из этого города.
– Ты права и тут. Не смогу. И даже пытаться не буду. Ибо гораздо проще сделать так, чтобы твоя жизнь в этом городе стала невыносимой.
Лили склонила голову на плечо и медленно процедила:
– Наверное, это ужасно – каждое утро встречаться в ванной с отражением Ширли Бэнкс. Лучше уж ночной кошмар.
– Ну, детка, держи себя в руках. В этом ты тоже провинциальна. У нас здесь не принято так явно пропускать удары. Тебя не хватило даже на это. Ты обыкновенная провинциалка, Лили Смит. Вероятно, именно на это он и клюнул. Для полноты образа тебе стоило бы оказаться девственницей, но в наше время это практически невозможно. Даже бедняге Джереми досталось надкусанное яблочко.
Лили повернулась и пошла к выходу. Можно врезать Ширли, можно завизжать, можно употребить пару фирменных выражений Слипи-тауна… но к чему все это? Уподобиться Ширли – невеликая заслуга. Истинные леди умеют владеть собой.