В сладком плену
Шрифт:
— Ах, доброе утро, леди Чешир, — прямо-таки пропел юрист, одергивая жилет в попытке прикрыть большой живот и выходя навстречу посетительнице.
Виола улыбнулась и протянула ему руку.
— Доброе утро, мистер Дункан. Отлично выглядите.
— Вы тоже, сударыня, — ответил он, подхватывая ее пальцы и в быстром поклоне касаясь их губами. — Прошу, присаживайтесь.
Виола подошла к огромному бархатному креслу, на которое указал поверенный, и грациозно опустилась на край подушки. В кабинете Дункана имелось всего два кресла, не считая его собственного, и оба так раздулись от набивки, что неосторожный посетитель был обречен некрасиво в них проваливаться.
— Так что за сведения вы хотели мне столь срочно сообщить? — непринужденно спросила Виола, складывая руки на коленях, поверх перчаток и ридикюля! — Полагаю, это связано с субботним аукционом?
Дункан явственно крякнул, возвращая свои округлые телеса обратно в кресло.
— Так и есть, — ответил он, подаваясь вперед и складывая руки поверх разбросанных в беспорядке бумаг. — Вчера у меня был необычный посетитель, сыскной агент, который попросил немедля переговорить с вами касательно продажи работы Бартлетта-Джеймса.
Нахмурив лоб, Виола переспросила:
— Сыскной… агент?
— Сыщик, — пояснил Дункан. — Нанятый частным образом.
Совершенно сбитая с толку, Виола покачала головой.
— Простите, мистер Дункан, не хочу показаться невежей, но… нанятый частным образом для чего?
— Судя по всему, чтобы заключить сделку, — без запинки ответил поверенный.
Виола заморгала.
— Прошу прощения?
— Признаться, поначалу я сам был озадачен. Я юрист, а не хранитель музея. — Тут он усмехнулся и почесал бакенбарды. — Но из нашей короткой беседы я понял, что этот агент, видимо, работает на банкира, который представляет неизвестную персону, желающую купить у вас картину до аукциона, не глядя. Торг для этой персоны также уместен.
Виоле потребовалось несколько долгих секунд, чтобы осознать весь смысл сказанного. Еще никто и никогда не предлагал ей прямых продаж, и в любое другое время, при любых других обстоятельствах она бы отмела эту информацию как любопытную, но довольно тривиальную. Но сейчас было много причин, чтобы от такого нового и неожиданного поворота ей стало не по себе.
— Как зовут этого человека?
— Агента?
Виола кивнула и замерла в ожидании, чувствуя, как внутри нее закручивается клубок нервов.
Дункан принялся рыться в бумагах на столе и, наконец, нашел визитную карточку.
— Ах, вот он. Некто… мистер Майло Кафферти.
Майло Кафферти. Она никогда прежде не слышала этого имени.
— И представляет он, говорите, неизвестного покупателя?
Дункан потянулся через стол и дал карточку Виоле.
— Если быть точным, он представляет банкира покупателя.
Виола смотрела на отпечатанные буквы, но не видела на обычной, недорогой белой карточке ничего, кроме имени и звания.
— Зачем нанимать сыщика в качестве третьей стороны, если требуется всего лишь поговорить с вами о продаже картины, даже картины подобного рода? — спросила Виола, поднимая глаза на юриста. — Что здесь расследовать?
— Признаться, сам ломаю голову, — с полуулыбкой отозвался Дункан. — Даже для работы неуловимого Виктора Бартлетта-Джеймса это, по-моему, немного чересчур. Не находите?
— В самом деле. — Виола в задумчивости постукивала
Юрист пожал плечами.
— Не особенно. На вид обычный малый. Но вся эта ситуация действительно кажется мне несколько подозрительной.
— Отчего же?
— Почему бы, скажем, потенциальному покупателю просто не прислать банкира? Или, если уж на то пошло, почему не доверить мне, как юристу анонимно заключить эту сделку в интересах обеих сторон — покупателя и продавца? — Он покачал головой, и лицо его сделалось серьезным. — Наверное, можно сказать, что этот джентльмен (а я полагаю, что это джентльмен) просто частный коллекционер, который обладает большими средствами и влиянием и пытается такими методами защитить свою репутацию. Но зачем, скажите на милость, идти такими нелепыми, окольными путями, если эту картину всего через несколько дней можно будет купить на аукционе? Даже если он скрывает покупку от подозрительной жены, в клубе «Бримлис» эта дама вряд ли появится. — Дункан бросил на Виолу пронзительный взгляд из-под насупленных бровей. — Одно дело сохранять анонимность, и совсем другое — заходить в своей скрытности настолько далеко. Кафферти даже имя банкира отказался называть.
Дункан умолк, позволяя Виоле поразмыслить над сказанным. Виола повернула голову к маленькому окну, но увидела лишь поросшую плющом кирпичную стену соседнего здания. Не самый красивый вид, но дневной свет это окно как-никак пропускало. Да и кирпичная стена не отвлекает внимания, когда человеку нужно подумать, как ей сейчас.
Хотя новый поворот событий тревожил Виолу, она отказывалась поддаваться панике. Вполне возможно, что у этого таинственного покупателя есть веские причины скрывать ото всех свое имя, особенно если это очень важный человек, быть может, работающий в правительстве или на королевскую семью, или же занимающий выборную должность. С другой стороны, учитывая все необычайные события, произошедшие в ее жизни за эти три недели, она не могла не разделять сомнений Дункана. А Дункану она доверяла. Он один знал, что скандальные эротические полотна ее рук дело. И за все эти годы ни разу не принизил ее за то, что она рисовала такие картины, не выказывал презрения, продавая их, и никому ни под каким предлогом не выдал ее тайны. И Виола щедро платила юристу за его здравомыслие.
Однако эта новая ситуация, похоже, волновала Дункана, и это само по себе не могло не тревожить Виолу. Поверенный ничего не знал о ее прошлом, и у него не было причин задаваться вопросом, а не аукнулись ли ей события пятилетней давности в лице Яна Уэнтворта.
Внезапно Виолу оглушила мысль, от которой кровь застыла в жилах и по телу побежали мурашки. Метнув быстрый взгляд на поверенного, она спросила:
— Что если кто-то заподозрил во мне художницу и нанял сыщика, чтобы выяснить, правда ли это, и тот явился к вам под предлогом, что хочет купить картину?
Юрист ответил не сразу. Он склонил голову набок и смерил Виолу задумчивым взглядом.
— Вы кому-нибудь говорили о предстоящем аукционе, леди Чешир?
Уголки ее губ слегка опустились.
— Нет, никому. Но я уверена, многие знают о нем, ведь до назначенного дня осталось меньше недели.
Поверенный кивнул и снова задумался.
— Но вы никому не говорили?
— Ни единому человеку, — уже с большим напором повторила Виола. — Думаю, вы понимаете, что моя репутация перестанет быть безупречной, стоит кому-то узнать о связи между мной и работами мистера Бартлетта-Джеймса.