В сладком плену
Шрифт:
Вместо этого герцог двинулся ближе, прижав ее всем своим телом. Оказавшись целиком и полностью в его власти, Виола уловила легкий запах виски и пьянящий мужской мускусный аромат, почувствовала жар его тела, исходящий от каждой упругой мышцы. Ян подавлял ее своей силой, врезался грудной клеткой в мягкую плоть ее грудей, а когда она повернула голову в попытке отстраниться, его дыхание обожгло ей щеку и скулу.
— Я хочу, чтобы вы ощутили мой ужас, Виола, — беспощадно продолжал он. — Хочу, чтобы вы познали мою беспомощность, посмотрели в лицо животному страху, который охватывает человека, когда у него отнимают все, что делает его благородным.
— Мне жаль…
— Я не хочу, чтобы вы меня жалели, —
Глаза Виолы наполнились слезами. Она задрожала и забилась в его руках, тщетно пытаясь вырваться. Герцог не позволил ей сдвинуться с места. Вместо того чтобы отпустить, он обхватил ее ладонью за скулы и повернул ее лицо, заставляя смотреть на себя.
— Я мужчинаи до того проклятого дня жил как уважаемый, титулованный лорд и наследник графства. А потом две простолюдинки сумели перехитрить меня, накачать наркотиками, посадить на цепь и лишить меня мужественности…
— Неправда, — прошептала Виола.
— Ваши сестры оскопилименя, Виола. Физически или только глубоко в моем сознании, но они надругалисьнадо мной. И в этот страшный час вы пришли и взяли мое семя без моего согласия и практически без моего ведома…
— Пожалуйста, Ян, перестаньте, — взмолилась она, и из ее зажмуренных глаз по щекам покатились слезы. — Все было не так…
— Для менявсе было именно так!
Виола неистово замотала головой, хотя Ян продолжал крепко ее держать. В следующую секунду, к ее полному изумлению, он прижался бедрами к ее животу, заставив ощутить свою затвердевшую плоть. Она всхлипнула от внезапно поглотившего ее жара, ее дыхание участилось, колени подогнулись.
— Я искал вас, чтобы погубить, чтобы заставить вас страдать, как страдал я, — сказал он голосом, сдавленным от эмоций. — Однако новая встреча с вами сбила меня с толку, распалила мои страсти, вскружила голову томлением, которого я не могу понять. — Навалившись на Виолу еще больше, он зашептал ей в ухо. — Чувствуете, что вы со мнойделаете, милая? Теперь вы понимаете моесмятение, моеунижение и возмущение тем, что вы, одна из женщин, укравших мою мужскую силу, продолжаете так ее будоражить?
Внезапно, не дав ей возможности ответить, Ян отпустил ее скулы и погрузил пальцы обеих рук ей в волосы, крепко прижав ее голову к стене.
— Теперь она всегда со мной, — сказал он, проводя кончиком носа по ее уху и виску; его голос превратился в хриплую смесь ярости, негодования и жгучего желания. — А больше всего меня бесит, что пять долгих лет во сне и наяву меня преследовала одна женщина — вы. Только вы сможете удовлетворить мое вожделение. Можно ли вообразить нечто более абсурдное? — Он с отвращением усмехнулся. — Вы демон моих кошмаров, Виола. Но мой самый тяжкий проступок в том, что я не могу заставить себя ненавидеть вас. И когда я касаюсь вас вот так, когда вы так близко, почти нагая и целиком в моем распоряжении… — Он спрятал голову в изгибе ее шеи и глубоко вдохнул, потом провел языком по ее горлу. — Когда я чувствую ваш вкус и запах и вот так обнимаю вас, мне становится страшно, что я никогда от вас не избавлюсь, что вы вечно будете преследовать меня, ночь за ночью.
Тихо застонав, Виола прижалась к нему бедрами.
— Пожалуйста…
— Пожалуйста, что? — прошептал он ей в ухо. — Отпустить вас? Или взять здесь и сейчас, быстро и жарко, удовлетворив нас обоих?
— Ян… — выдохнула она, когда он опустил одну руку, ущипнул ее
— Все равно между нами только похоть, — с горечью заметил он, мягко скользя губами по ее скуле. — Вы сказали, что не хотите и не ждете от меня страстной, осмысленнойлюбви, но я могу взять вас точно так же, как вы овладели мной пять лет назад, удовлетворить ваше желание, позаботиться, чтобы вам понравилось. — Он снова вдавил в нее свою затвердевшую плоть и нежно прикусил мочку уха. — Этого вам хочется, Виола? Вы хотите, чтобы я помог вам кончить?
Она не могла дышать, не могла думать и фактически не могла пошевелиться в крепких объятиях Яна. Его тело вжималось в ее плоть, одной рукой он держал ее за волосы, второй ласкал ей грудь. Он заставлял ее сходить с ума от желания, молиться на один только его поцелуй, мечтать, чтобы он касался ее везде и дразнил до забытья. Но главное, она всем сердцем чувствовала его неудовлетворенность и безысходность, его негодование на то, что им воспользовались, и на то, что он до сих пор не сумел простить своих похитителей. Вдруг она поняла, что единственный доступный ей способ помочь Яну спасти душу, это принять его чувства такими, какими он хочет их показать, здесь и сейчас.
Поежившись в его объятиях, Виола подняла руку и с силой обхватила его ладонью за подбородок. Он отстранился ровно настолько, чтобы посмотреть ей в глаза.
Голосом, полным страха и пылкого желания, которое, дай-то Бог, не ускользнуло от Яна, она хрипло пробормотала:
— Я хочу почувствоватьто, что чувствоваливы.
На долю секунды в его темном взгляде блеснуло удивление. Потом он издал низкий, гортанный стон, отпустил ее и так быстро развернул спиной к себе, что она ахнула от неожиданности. Не успела она задуматься о его намерениях, как он распластал ее ладони по стене, на уровне плеч, и опустил ее ночную сорочку к ребрам, оголив ее сверху до талии. Быстро обвив ее руками, он притянул ее к себе на пару дюймов ближе, получая более свободный доступ, протиснулся одной ладонью к ее груди, а второй согнул ее правую ногу в колене и заставил упереться ступней в край койки. Поставив ее, как ему хотелось, Ян впился губами ей в шею и беззастенчиво заскользил свободной рукой вниз, пока его пальцы не начали подбираться к ней сзади.
Коснувшись ее, наконец, он резко вдохнул: она вздрогнула от контакта, такого пламенного и быстрого, такого шокирующего и совершенно ей неподвластного. Ян казался одержимым целью, слепым ко всему, кроме текущего мгновения, беспощадным в своей решимости. Одной рукой он ласкал ей грудь, а другой легко как перышко дразнил ее внизу, заставляя открыться кончикам его пальцев.
Он принялся осыпать нежными поцелуями ее шею и плечо, посасывая мочку уха и лаская ее все настойчивей. Ян целенаправленно толкал ее к границе безумия, а она была пленницей его желаний, не способной пошевелиться, повернуться к нему, посмотреть ему в глаза и прочесть в них его чувства. Всего через несколько секунд ее дыхание сбилось и тело настроилось на ритм, который задавал герцог. Она ловила каждое его движение, каждый перебор пальцев по нежным, чувствительным местам на ее теле, каждый толчок, которым он приближал ее к вершине…
Внезапно Ян отпустил ее. Она застонала в сладкой агонии, но герцог с такой же быстротой убрал руку от ее груди и утопил ее в волосах, запутавшись пальцами в длинных прядях.
— Вы такая влажная и возбужденная, — низким, бархатным голосом прошептал Ян. — Чувствуете то, что чувствовал я, милая? Ласку руки кого-то невидимого, доводящую вас до границ наслаждения?
Виоле хотелось ударить его, бежать от него, умолять, чтобы он занимался с ней любовью всю ночь. Но нет, он загнал ее в ловушку, заставил изнемогать от жажды по нему, метаться в стремлении достичь кульминации, почувствовать его внутри себя. И он знал это.