В смертельном круге
Шрифт:
* * *
Лодка зрителей отбуксировала нас в гавань. Это была позорная процессия. Я смотрел на пирс. Там собралось много народа, люди толпились у основания маленького маяка, внимательно глядя в нашу сторону. Я старался делать вид, будто доволен всем.
— Какое невезение! — сказал Чарли. — Они не должны были выиграть.
Я отрицательно покачал головой. Это не было невезением. Здесь явно было что-то другое. Я вышел на вторую гонку нервный, как котенок, ожидающий трепки. Дергался, суетился и в результате потерял мачту.
Поул
Я ускользнул от журналистов, вернулся к Чарли и принял душ. В яхт-клубе снова устроили прием. Я твердо решил туда не ходить. Мы сидели в гостиной и потягивали виски под песню Джона Колтрейна «В эту туманную ночь».
Чарли сказал мне:
— Тебе все же лучше бы пойти, Деверо, и вести себя дипломатично.
Я готов был поспорить с ним, но какой смысл спорить, когда ты знаешь, что человек прав, тем более что полуфинал проигран из-за глупой случайности.
* * *
Эдди Силк был, конечно, на приеме и оставлял сальные отпечатки своих пальцев на бокалах виски, которым угощал яхт-клуб. Он был не единственным, кто не давал мне забыть о моих бедах.
— Хорошо еще, что никто не погиб, — посочувствовал он.
— Этого никогда не случилось бы, — сказал я, глядя поверх его сальных волос.
Сотрудник яхт-клуба, ответственный за связь с общественностью, подошел к микрофону, и я услышал:
— ... директор-распорядитель компании "Водка «Айсберг»...
Бледный мужчина в бежевом костюме поднялся на возвышение в конце зала и стал постукивать по микрофону. Но я не смотрел на этого бледного типа, внимание мое привлекла девушка с темными бровями, красиво очерченным носиком и короткими светлыми волосами. Та самая девушка, которая сидела в офисе на набережной в Саутгемптоне и принимала посетителей. Она тоже смотрела на меня.
Я начал протискиваться через толпу, пока оратор пытался связать водку со спортивным духом. Непроницаемые серо-зеленые глаза девушки сияли.
— Я надеялась вас здесь увидеть. Жду у входа.
Облака разошлись, и лучи заходящего солнца отражались от старых гранитных плит причальной стенки. Белая шелковая блузка девушки и отлично сшитый жакет с медными пуговицами выгодно подчеркивали крутую линию ее груди. На лацкане жакета был значок элитарного яхт-клуба. Мы перешагнули через причальные канаты двух траулеров и вошли в дверь бара «Мермэйд».
Сейчас, когда она ушла с приема, она казалась нервной и неуверенной.
Я спросил:
— Как ваше имя?
— Хелен Галлахер.
Я заказал напитки, и мы сели за поцарапанный стол в углу.
— Не надеялся встретить вас снова, — сказал я.
Она ответила:
— Я пришла специально, чтобы увидеть вас. Хочу задать несколько вопросов.
— Задавайте.
— Зачем вы приезжали в Саутгемптон?
— Мистер Рейстрик интересуется яхтенной пристанью, где
Она кивнула. Выглядела она совсем несчастной и все время смотрела на исцарапанный стол.
— Но я позвонил по телефону, который вы мне дали, и все неприятности закончились.
Она довольно скептически взглянула на меня своими серо-зелеными глазами и спросила:
— А что вы знаете о компании «Си Хорз Лэнд»?
Что-то необъяснимое проскальзывало в этой девушке. У меня не было причин доверять ей, но и не доверять тоже.
— Я знаю парня, который руководит той компанией, чей телефон вы мне дали. Он любит делать деньги, но не хочет попасть в тюрьму. Я поговорил с ним. Он прикроет все это.
Она с облегчением кивнула, только я не мог понять почему. Выпив свой бокал, она поднялась.
— И это все? — спросил я.
— Это все. Я возвращаюсь одна. О'кей?
Я открыл ей дверь и смотрел, как она, держась очень прямо, перешагивая через причальные канаты, скрылась в дверях яхт-клуба. На фоне больших ржавых траулеров ее фигура казалась маленькой, хрупкой и одинокой.
Я выпил еще полпинты. Наш разговор оставил странный осадок. Выходило, что она приехала сюда, в Пултни, чтобы задать мне пару вопросов. И очень странной казалась сама манера задавать вопросы. Я был больше чем уверен, что ее не интересовали сведения о компании «Си Хорз Лэнд». У меня сложилось впечатление, что меня просто проверяли.
Я вышел из бара «Мермэйд», попрощался с Чарли, взял «лендровер» со стоянки и поехал на Фор-стрит. Если она думала, что удовлетворила мое любопытство, то вовсе нет. А я и в самом деле очень любопытен. И мне показалось, что человек, который может удовлетворить мою любознательность, это мой кузен Джеймс.
* * *
Он жил в Комптон-Холле, в Сомерсете, большом и красивом доме времен королевы Анны. Было без четверти десять, когда тупой нос моего «лендровера» оказался между кирпичными колоннами главного входа. Дом светился огнями. У подъезда стояло пять дорогих автомобилей. Я выбрался из «лендровера», пригладил пятерней волосы и направился к двери.
В холле с мраморным полом стояли греческие статуи без голов и рук. Все сделано с большим вкусом, видно, художники по интерьеру потрудились на совесть. Через двойные двери справа от меня был слышен рокот голосов. Дверь открылась, и вышел слуга в черном смокинге и полосатых брюках с подносом и с тарелками для пудинга. Он пытался что-то мне сказать, но я прервал его, заявив, что все в порядке, и вошел в комнату.
За длинным столом красного дерева с серебряным канделябром посередине сидели разодетые мужчины и шикарные женщины. Джеймс, улыбающийся и жизнерадостный, расположился на дальнем конце стола. Его красные щеки застыли над воротником парадной сорочки. Он восседал под копией картины Рейнольдса.