В соответствии с преступлением
Шрифт:
Итак, чьих рук это дело? Рабочие, которые подмешивали нитрат висмута в смесь из песка и опилок, вряд ли знали, в чем тут секрет, иначе зачем тогда заново надписывать банки? Может быть, ктото подделывал жестянки еще до отправки сюда? Похоже на то, ибо о подозрении на висмут знали все. Надо поговорить с Джонатоном Линдэмом, новым начальником отдела импорта.
Снаружи было все так же темно, как и в тот момент, когда Кроуэлл открыл склад. Он защелкнул висячий замок и с облегчением стянул с пальцев тонкие пластиковые перчатки.
Позади
Он ослеп - ночные очки отлетели в сторону, - но, подняв глаза, увидел, как ярко-красный пучок света веером прошелся над дорогой на уровне человеческой талии и, вспыхнув, погас. В руке Кроуэлла уже был миниатюрный духовой пистолет. В доли секунды он выдернул его из кобуры в кармане. Он прицелился в том направлении, где сетчатка глаза еще удерживала гаснущее остаточное изображение алой точки - дульный срез лазера, и, молниеносно нажимая на спусковой крючок, бесшумно выстрелил четыре раза подряд. Он улышал, как по меньшей мере три пули отрикошетили от стены склада, а затем до него донеслись шаркающие шаги убегавшего человека.
Драгоценные секунды ушли на то, чтобы найти ночные очки, еще секунда-чтобы разобраться в серо-зеленой картинке и различить бегущий силуэт в квартале от него. Предел дальнобойности для его "пугача". Кроуэлл взял очень высоко - выстрелил и промахнулся, выстрелил и промахнулся и только с третьей попытки попал: человек споткнулся, рухнул на землю, но тут же вскочил, шатаясь, и побежал дальше, обняв раненую руку. Он все еще держал в руке лазерный пистолет, но, кажется, больше не собирался им воспользоваться.
"Хорошо", - подумал Отто. Будь нападавший профессионалом, он давно бы уже вычислил, насколько легко вооружен Кроуэлл. Ему ничего не стоило распластаться на земле вне пределов досягаемости "пугача" и не спеша зажарить Кроуэлла.
Айзек внимательно разглядывал быстро уменьшавшуюся фигурку. Нет, таких он здесь еще не встречал. Не особо толстый, но и не худой, не высокий, но и не маленький. Кроуэлл признался себе, что при встрече он может и не узнать этого человека. Если только рука его не будет на перевязи или в гипсе, что весьма вероятно.
Не успел Кроуэлл войти в свою постоялую комнату, как раздался зуммер радиофона. Он постоял возле аппарата несколько секунд, затем, мысленно пожав плечами, поднял приемодатчик.
– Кроуэлл.
– Айзек? Где вы были? Это Уолдо... Я с трех часов дозваниваюсь до вас.
– О-о, я проснулся и больше не мог заснуть... Пришлось выйти побродить, чтобы нагулять сон.
– Ага, а я уж... Послушайте! Извините, что звоню так поздно, но... Помните тот соскоб, что вы мне дали?.. Некоторые клетки в нем еще живы!
– Живы?! У мумии, которой двести лет?!
– И митоз продолжается. Вы знаете, что такое митоз?
– Да, деление клеток...
– У меня в микроскопе по чистой случайности был укреплен инкубаторный столик, а не обычный предметный, что и решило дело. Я поместил туда образец, решив не возиться с заменой столика. Там была интересная клетка - большая нервная клетка, которая, очевидно, умерла в процессе анафазы... то есть в процессе митоза. Я разглядывал ее примерно минуту, а затем отлучился за пивом. Потом вдруг увлекся ремонтом спектрометра, который давно барахлил, - словом, вернулся к микроскопу часа через два. И что же? Та самая нервная клетка находилась уже в другой стадии анафазы! Эти клетки растут и делятся, но делают это, выходит, в несколько сотен раз медленнее, чем обычные клетки бруухиан.
– Невероятно!
– Более чем невероятно - невозможно! Не знаю, Айзек... Я универсал, специалист широкого профиля, переучившийся ветеринар. Нам нужно сюда парочку настоящих биологов - и мы их заполучим! Да на Бруух десятки хлынут, как только мы дадим знать. Продление жизни - вот что это такое! Не удивлюсь, если через какой-нибудь год бруухиан будет изучать уже добрая сотня специалистов.
– Видимо, вы правы, - сказал Кроуэлл.
Только сейчас ему пришла в голову мысль, что, возможно, их разговор кто-то подслушивает.
Но кто?!
10
– Рад, что ты зарулил ко мне, Айзек!
– рукопожатие доктора Нормана было на редкость крепким.
– Не мог упустить случая снова обыграть тебя после стольких лет, Вилли.
– Ха! Кажется, счет был четыре-ноль в мою пользу, когда ты уезжал? Ты играешь белыми.
Вилли убрал поднос с тарелками с шахматного столика.
– Нет, Вилли, ходи первым ты. Учитывая твою молодость и неопытность...
Доктор рассмеялся.
– Передвинь мою пешку на е-4, а я пока плесну тебе чего-нибудь.
Кроуэлл передвинул кресло к шахматному столику, расставил фигуры и сделал за Вилли первый ход. Он на секунду задержал взгляд на доске, а потом начал разыгрывать свой собственный дебют.
– Ты разговаривал сегодня с Уолдо?
– Ты имеешь в виду эту мумию? О да! Чистая фантастика! Между прочим, он скрыл, каким образом к нему попал образец. Так и вижу, как Уолдо крадется в хижину с ланцетом в руке.
Доктор Норман поставил рядом с Кроуэллом стакан и сел в кресло напротив.
– Я надеюсь, Айзек, ты к этому не имеешь никакого отношения?
– Как тебе сказать, - осторожно произнес Кроуэлл, - я осведомлен, откуда у Уолдо образец. Но до поры до времени ты прав - это тайна, покрытая мраком.
– Мир полон тайн, - доктор сделал второй ход.
Кроуэлл отреагировал почти инстинктивно: стандартный дебют.
– Что, Айзек, гамбит Руи Лопеса?* На старости лет ты становишься чересчур осторожным. Прежде твои дебюты были непредсказуемы.
* Руи Лопес де Сегура - испанский шахматист XVI века, один из первых шахматных теоретиков.
– Прим. перев.