В спальне с Elle
Шрифт:
— Ах ты сучка! Да мы, если хочешь знать, из-за тебя в темнице просидели черте сколько, натерпелись всякого. Чуть не сдохли! А ты вот, значит, как: продалась уродцу за деньги…
— Почему за деньги? — спросил Скуяль.
— Ну потому что: глянь на эту образину — думаешь тут по любви?
— Отпусти, — прошипела Цири, тщетно пытаясь убрать его ногу со своего горла. — Мне дышать нечем.
— Дышать нечем? — усмехнулся Кагыр. Дышать нечем скоро будет твоему прынцу… когда под ним костер разгорится.
***
— Люди! Вы что, с ума спятили?! — кричала привязанная
— А я — единорог, какающий радугой, — рассмеялся Кагыр, носком сапога подталкивая пучок веток ближе к приговоренному.
— Как же вы можете вершить суд над тем, кто ничего не сделал?
— Как это ничего? — возмутился стоящий рядом с Кагыром Галахад. — Очень даже сделал: он запудрил тебе мозги и околдовал тебя, раз ты так за него вступаешься.
— Но ты не переживай, мамзель Цири, — улыбнулся охраняющий ее Скуяль. — Когда он копыта откинет, то и чары его спадут и ты выберешь одного из нас.
— Да я лучше сдохну! — Цири плюнула ему под ноги.
— Это не проблема, — ответил закончивший приготовления к возжиганию костра Кагыр. — Если когда это чучело сгорит, ты не станешь прежней Цири, мы и тебя следом кинем. Правильно я говорю?
В знак согласия собравшаяся на площади небольшая толпа заголосила.
— Чтоб вы все сдохли! Отпустите меня, слышите! Если сейчас же не отпустите, когда вернется мой отец, он вам такой костер устроит!
— Заткнись, ведьма! Поджигайте, ребяты! Чего ждете?
Кагыр поднес горящий факел к сухим веткам. Пламя лизнуло приготовленное «угощение».
— Нет! — Цири дернулась так, что чуть не разорвала веревки. По щекам ее потекли слезы. — Нет! Нет! Нет! Креван, очнись! Скажи мне как! Я согласна, ты меня слышишь?! Я возьму на себя твое проклятие! Я согласна!
Она подняла глаза к небу, и в этот момент откуда-то сверху, прямо в столб, к которому был прикован эльф, ударила молния. Во все стороны брызнули искры. Толпа охнула, а стоящий с факелом в руке Кагыр отпрянул. Тело Кревана охватило магическое сияние, форма его расплылась и изменилась, и вскоре на месте уродца все узрели худощавого белокурого эльфа. Но больше всех других была удивлена сама Цири: не столько превращению Кревана, сколько тому факту, что по ощущениям сама она не изменилась ничуть.
Радоваться, однако, было некогда: составив свое собственное мнение по поводу случившейся метаморфозы, Кагыр закричал не своим голосом:
— Смотрите, что делается-то! Эта ведьма иллюзию наслала, чтобы мы ее любовничка не тронули!
— В костер ее кидайте! — послышалось со всех сторон. — Посмотрим, как она там колдовать сможет!
Цири тут же отвязали от дерева и, несмотря на сопротивление, потащили на середину площади. Приковали к столбу рядом с эльфом.
— Креван, прости, что убежала… Этого всего могло бы не быть, — только теперь она обратила внимание, что из виска у эльфа сочится кровь — из того самого места, куда угодил чертов кувшин. Креван медленно открыл глаза, посмотрел на Цири и слабо улыбнулся:
—
Цири плакала.
— Я не жалею, — прошептал он. — Лучше так. По крайней мере, теперь ты знаешь, какой я настоящий.
— Я и так знала.
Пламя коснулось костра. Цири зажмурилась.
***
Они не успели даже почувствовать жар от костра, как совсем рядом с ними громыхнуло, заискрило, и пространство раскрылось широким порталом, из которого выскочили четверо всадников. Одного из них собравшиеся узнали сразу: это был никто иной как всеми уважаемый истребитель чудовищ и по совместительству охотник Геральт и он же отец приговоренной к смерти Цириллы. Другие же трое были эльфами, каждый из них не похож на двух других, но все вида весьма грозного.
Один из эльфов, златовласый и златоглазый, повел рукой — и пламя на костре потухло, а на ветвях и пучках соломы тут же образовалась толстая корка льда.
На площади повисла гробовая тишина, которую в конце концов нарушил самый высокий и статный из всадников, эльф пронзительной, но хищной красоты. Взглянув на прикованных к столбу узников, он молвил:
— Братец, я тебя всего на пять минут оставил.
***
— Так объясните же мне, Ваше Высочество, — сказала Цирилла, крепко сжимая руку Кревана в своих руках, — как же так вышло, что проклятие спало, а я не обратилась?
— Я могу только предположить, — улыбнулся эльф, нежно смотря ей в глаза. — Вероятно, что бескорыстный поступок, такой как акт самопожертвования, например, устраняет как само проклятие, так и все возможные негативные последствия от него. Безусловная любовь… делает бессмысленным условие для снятия волшебства.
— У меня не было выбора, — нахмурилась Цири и опустила глаза. Эльф взял ее за подбородок, чтобы встретиться с ней взглядом.
— Это не так, Цири. Выбор всегда есть.
— Но жаль все-таки, что нельзя освободиться от проклятия простым поцелуем.
— Ну, — он повел плечами и медленно привлек девушку к себе, — от ведьминого проклятия поцелуй, может, и не спасает. Но вот от одиночества…
Цири не дала ему договорить.
***
«Как замечательно все складывается, —подумал Его Величество Ауберон IV Красивый, стоя на залитой светом террасе и любуясь с высоты на раскинувшийся перед его взором сад-лабиринт. — Надо бы уже начинать готовиться… Не люблю что-то делать в спешке. А нам еще замок реставрировать. Не могу ж я в такой бардак гостей пригласить. А то, я смотрю, дело-то отлагательств не терпит…»
Постояв еще немного, Ауберон решил все-таки, что за влюбленными подсматривать нехорошо. Особенно когда они целуются так истово, думая, что их никто не видит.
ХЭППИ ЕНД
========== Страх и ненависть на Беллетэйн. Ч. 1 ==========
— Ты точно по тракту не хочешь?
По лицу Ауберона Аваллак’х сразу определил, что дело было решенное и спорить с монархом не имело никакого смысла.
Поставив одну ногу на ступеньку кареты и держась рукой за усыпанную драгоценными камнями дверцу, Ауберон в последний раз взвесил все «за» и «против». Глянул проницательно на стоящего рядом Аваллак’ха.