В стране чудес

Жаколио Луи

Старик снял висевшую у него на боку сопилку и стал извлекать из нее нежные звуки в надеждевернуть своих любимиц. Он нежно звал их, суля

несбыточные награды, — но все было напрасно:

на его зов отзывалось одно лишь эхо. Прождав напрасно некоторое время, старик взял свой посох и корзины и с трудом поднялся на откос.

Это был Мали, укротитель змей. Он возвращался с ярмарки в Голи, где заставлял своих змей танцевать перед богиней Кали. Но верующих

в Индии становится все меньше, и дары

их оскудевают, так что Мали возвращался таким же нищим, каким он прибыл на ярмарку.

Тем временем солнце уже взошло на безоблачном небе и осветило необозримую равнину. Старик выбрался на дорогу, но силы скоро изменили

ему, страдая от раны, он в изнеможении опустился на землю, несмотря на то, что оставалось не более версты до красивого здания, принадлежавшего, повидимому, европейцу-плантатору. Но и этот короткий путь был для него слишком велик. Передохнув с минуту, старик поднялся и снова побрел, но сделав несколько шагов, он упал от невыносимой боли и вскоре лишился чувств.

ГЛАВА II

СЕМЕЙСТВО БУРКЬЕН

Европеец-плантатор. — Возвращение Андре. —

Брат и сестра. — Утренняя прогулка. — Нищий

Мали не напрасно расчитывал на отдых под крышей дома, до которого ему так трудно было добраться. Там жил саиб, европеец Буркьен, один из самых богатых землевладельцев края.

Буркьен не был чужестранцем и не походил на тех европейцев, которые селятся в Индии с целью разбогатеть и затем вернуться на родину, эти временные владельцы только разоряют страну и, угнетая население, возбуждают к себе общую ненависть.

Туземцы считали Буркьена скорее индусом,

нежели европейцем, и хотя переделали его французское имя на свой индусский манер, называли не иначе как Бур-хан, т. е. .злой хозяин", — однако, любили его за доброту и щедрость.

Буркьен родился в Индии и пользовался почетом индусов, прежде всего, как внук славного деда своего, Гектора Буркьена, храброго защитника Алигара.

Гектор Буркьен, родом парижанин, принадлежал к числу тех французских искателей приключений, которые в конце прошлого столетия поступали на индусскую службу, чтобы сражаться против англичан.

Женившись на дочери владетельного индусского принца, Гектор Буркьен получил за нею в приданое поместье Гандапур, на берегу Ганга,

между Каунпором и Битуром. После поражения при Ласвари, он поселился в этом поместье с женою и сыном, и основал здесь обширную факто-

рию индиго.

Внук его, Арман Буркьен, посетил Европу. Там он женился в Париже и вскоре вернулся в Индию.

Когда сыну его Андре исполнилось двенадцать лет, он отослал его в Париж для окончания образования. Через два года после

отъезда сына, он

лишился матери, а вскоре затем и жены, которая оставила ему прелестную девочку, четырнадцатилетнюю дочь Берту.

Одиночество показалось плантатару до того невыносимым, что он решил вызвать сына домой.

В январе 1857 года юноша прибыл в Калькутту и через месяц, побывав в чудесном Бенаресе,

приехал в Гандапур, — накануне того дня, с которого начинается наш рассказ.

Андре был красивый, стройный юноша пятнадцати лет. Его смуглое лицо с прекрасными голубыми глазами соединяло красоту двух типов —

индусского и французского. Париж поразил его своею лихорадочною жизнью, огромными домами и мощеными улицами. Но замкнутая жизнь лицея так резко отличалась от простора Индии, что он давно стосковался бы по родному крову, если бы не обещал матери прилежно учиться. И действи-

тельно, Андре учился прилежно и мужественно переносил затворническую жизнь. В лицее он оставил по себе самые лучшие воспоминания.

Вызов отца несказанно обрадовал его, и он с радостью вступил на индийскую почву.

Сгорая желанием повидать знакомые, дорогие места, Андре поднялся на другой день на заре и поспешил в конюшню, чтобы оседлать свою лю-

бимую лошадь Жальди. Вдруг он услыхал чьи-то легкие, торопливые шаги и, повернув голову, увидал на пороге конюшни свою сестру.

— Ах, ты хитрец! — воскликнула молодая девушка, грозя ему пальцем. — Едва успел приехать,

как уже снова собрался бежать, забыв совсем о своем товарище детства!

— Нет, не забыл, — отвечал Андре, целуя Берту, — но я всю ночь не мог сомкнуть глаз от нетерпения повидать знакомые места и хотел поско-

рее прокатиться, чтобы вернуться к твоему выходу.

— Пустые отговорки! Изволь, в наказание, сейчас же оседлать мою Нилу и ехать со мною!

— Подчиняюсь безропотно этому наказанию!— засмеялся Андре, и поспешил оседлать лошадей.

Несколько минут спустя молодые люди мчались по обширной равнине. Первые лучи солнца уже золотили вершины стройных пальм, не успев

еще коснуться роскошной растительности полей, окутанных синеватым туманом. Перед глазами наших героев расстилалась необозримая равнина

с прекрасными, обработанными полями, на которых колосья ячменя поднимались выше голов лошадей, затем следовали обширные поля индиго

с золотистыми цветами, гряды с многоцветным маком, волнующиеся нивы и поля с сахарным тростником, далее виднелись зеленеющие леса,

в которых в изобилии встречались фиговые, грушовые и апельсиновые деревья, обремененные зрелыми плодами. Насколько мог видеть глаз,

благодатная почва повсюду в изобилии снабжала

владельца самыми разнообразными дарами при-