В Стране Гудка 5. Про старые времена

Бабин Самуил

– Ктой-то, – наклонившись к соседнему столу, тихо спросил Аким, – Не уж то снова опричники завелись?

– Хуже, – ответил злобно сосед, – Омоновцы. Их боярская дума, на службу утвердила. Чтобы бунтарей и поляков выискивали.

– Проверка документов, православные, – сквозь зубы, тихо произнес один из омоновцев. Судя по трем золотым нашивкам на рукаве, старший.

Народ тут же стал, доставать какие-то бумаги, а у кого не было, стали выкладывать на стол серебряные монетки. Аким скосил взгляд на соседа и достал из кармана такую же монетку положил ее на край стола.

– А

ты чего, – спросил он шепотом у Сидора, – Или у тебя охранная грамота имеется?

– Нет у меня ничего, – растерянно ответил Сидор, – У меня и денег нет с собой. На телефоне были. А телефон я потерял.

– Ладно, потом отдашь, – и Аким, достав вторую монетку положил ее рядом.

Омоновцы, обойдя столы, внимательно рассматривая посетителей собрали деньги и направились было к выходу, но тут старший, вспомнив что-то развернулся и глядя поверх голов, спросил: «А чья это там телега во дворе стоит?»

– Моя, – приподнявшись, услужливо произнес Аким. – Я боярину Строганову соль привез. Поздно приехал. У него лабаз уже был закрыт. Вот и заночевать здесь решил.

– Выходи тогда. Пойдем, проверим, что там у тебя за соль, – усмехнулся сержант и развернулся к выходу.

– Конечно, конечно. Как не проверить, – засуетился Аким и побежал вслед за омоновцами.

После ухода омоновцев, народ облегченно вздохнул и продолжил трапезничать. Прошло, наверное, минут двадцать, Аким все не возвращался и Сидор решил подняться наверх. На улице он увидел следующую картину, у телеги, согнувшись пополам, стоял Аким, у которого из носа ручьем текла кровь, а омоновец, стаскивал с телеги мешок, собираясь забросить его на седло рядом стоящей лошади.

– Что вы делаете, бандиты, – подскочил к омоновцу Сидор и схватился за мешок.

– Ты кто такой, – взревел омоновец.

– Я? Да я вас…Я на вас в суд подам. Вы у меня…– Сидор не договорил. В это время сбоку подошел второй омоновец и ударил его рукоятью сабли по голове. Сидор охнул и потеряв сознание упал на землю.

***

От резкого удара потоком воды в лицо Сидор пришел в себя и открыл глаза. Он лежал на холодном каменном полу, в полутемном прохладном помещении, под низким, закопченным потолком. «Кажется, жавой», – раздался чей-то картавый голос, и над ним склонилась голова, одноглазого мужика с взлохмаченной бородой. «Оклемался», – открыв щербатый рот, произнесла голова и хрипло засмеялась. Тут же чьи-то сильные руки оторвали Сидора от пола и, развернув, поставили на колени лицом к столу на тяжелых резных ножках, за которым сидели двое мужчин в старинных камзолах и шапках, похожих на колпаки. Свет от двух горящих факелов, торчащих из стены, неровно освещал пространство вокруг, но пухлое, лицо одного из сидящих за столом, показалось Сидору очень знакомым.

– Кто таков, – уставшим голосом спросил другой, не знакомый. А держащий Сидора сзади бородатый мужик, с силой потряс за шиворот, – Отвечай, баранья твоя башка, когда у тебя судейский дьяк спрашивает.

– Сидор, – криво улыбаясь, кивнул головой Сидор.

– Ишь ты чего придумал, – усмехнулся пухлый, и добавил зловеще, – Ты, нам, настоящее свое, польское

имя, говори. Кто ты, Огинский, Бжезинский, кто? Лучше по-хорошему сознайся.

И тут, Сидор, узнал в нем, того самого интеллигентного ведущего шоу «Ответный удар», в котором, эксперты с депутатами избивали польских журналистов. Только этот был без очков, а держал перед глазами стеклянную пластину, прикрепленную к палочке, похожую на старинный лорнет.

– Так, это и есть настоящее, – вздохнул, обреченно Сидор – Нет у меня другого.

– Тут похоже без пыточной не обойтись, – вставая, произнес интеллигентный, застегивая кафтан. – Крепкий орешек нам достался, а мне пора идти. Пусть тогда Ермило с ним поработают ночью. А завтра утром, мы его на Лобном месте прилюдно допытаем. А то уже народ соскучился по настоящим зрелищам.

– Это мы всегда с удовольствием, – загоготал в ответ кривой мужик, держащий Сидора.

– Только не изведите, его совсем, – Погрозил пухлый ему пальцем, и что-то взяв со стола, направился к выходу.

– Ну, что тебе трудно было сознаться, – с сожалением, произнес дьяк, из-за стола, – Теперь тебе больно сделают и мне допоздна тут с тобой оставаться. Может все-таки сразу сознаешься?

– В чем, – не понял Сидор.

– Что ты польский агент. Засланный смуту учинить в Кваскве, против боярской думы и очередного Лжедмитрия на трон поставить собираешься.

–Зачем, – удивился Сидор.

– Как зачем. «Ослабить Квасковское государство и в веру его католическую перевести», —со стоном произнес дьяк.

– Ничего я такого не собирался делать, – взялся рукой за болевшую после удара голову Сидор. – Я требую адвоката.

– Ермило, вон будет тебе авокадом, – скептически произнес дьяк и взяв гусиное перо, макнув его в стоящую глиняную чернильницу, добавил, обращаясь к Ермиле, – Чего там у него в карманах, посмотри.

– Ага, – ответил Ермило и сунув руки в карманы Сидорова сюртука вытащил, газетный пакет с грибами и золотой перстень, который когда-то во сне подарил ему царь Иван Васильевич.

– Дайка сюда, – поманил его пальцем дьяк.

Ермило принес вещи и положил на стол.

– Смотри ка перстень, – обрадовался дьяк, беря в руку перстень и удивленно рассматривая подставим по свет лампады. – Золотой.

И тут он вдруг охнул и с ужасом произнес, – Да, это же с царский! Иван Васильевича!

– Похоже на то, – почесал затылок Ермило, – А чего там, в пакете у него еще?

Дьяк осторожно положил на стол перстень и развернув кулек, отодвинул в сторону грибы и разгладив, – Смотри ка, здесь рожа чья-то нарисован.

– Кажись его, – рассматривая портрет и переведя взгляд на Сидора, произнес Ермило.

– Похож, – пересохшим голосом произнес дьяк.

– А чего там написано, – наклонившись над газетой спросил Ермило.

– Написано, – переспросил дьяк и прочитал, -Премьер-министр Дмитрий Беломедведев, – по слогам прочитал дьяк.

– И что это значит, – вопросительно посмотрел на дьяка Ермило.

– Это значит, – заикаясь, произнес дьяк, – Что это царевич Дмитрий. Настоящий царь всея Квасквы. Живой.