В стране наших внуков (сборник рассказов)

Вайсс Ян

У Франи, избалованного Маргариткой, был очень тонкий вкус, или, если можно так выразиться, абсолютные вкусовые обоняние и слух. Он прекрасно разбирался в самых сложных кулинарных произведениях. В ресторанчике он заказал себе копченый плавник морского черта, с удовольствием съел его и несколько преждевременно сказал, что никогда до сих пор не ел ничего подобного. Потом ему подали "блюдо Ли Чу-сина", названное так по имени повара-китайца. После ужина Франя заявил, что никогда впредь не будет говорить ни о каком кушанье, что оно самое лучшее.

Друзья пригласили к своему столу повара-виртуоза. Франя представлял себе его

белым, обсыпаннйгм мукой, перекатывающимся шариком и был несказанно удивлен, увидев перед собой китайцавеликана с узкими умными глазками необыкновенно голубого цвета. В петличке у него был такой же ярко-голубой цветок. Повар стал рассказывать о своих успехах, а потом пожаловался, что у него много работы, да еще такой ответственной, что иногда ему хочется все бросить и поехать собирать ракушки на берегу моря. Слушая его, Франя только улыбался. Так говорят все эти работоглотатели; очевидно, это лишь пустое тщеславие.

Однако Кирилл ухватился за слова повара. Повидимому, он хотел блеснуть перед Франей, показать на деле, как надо агитировать "каждого человека в отдельности". Он говорил о работе с таким пренебрежением, что даже самому Фране стало страшно. Говорил о проклятии рода человеческого и для большей убедительности вытащил из бездны забвения легенду о каком-то Адаме и его возлюбленной, о том, как над ними, когда они убегали из рая, раздался громовой голос грозного бога-рока: "В поте лица ты будешь добывать хлеб свой!" Слова эти казались несколько странными; они могли, пожалуй, произвести впечатление на посвященных, но здесь, в ресторане, полном не выветрившихся еще запахов первосортного ужина, они звучали кощунственно и провокационно. Франя был уверен, что повар, конечно, не согласится с такой точкой зрения и просто посмеется над этими россказнями. Поэтому, чтобы поддержать Кирилла, он также подбросил полено-другое в огонь поджигательской речи Кирилла!

У Ли Чуксина вдруг загорелись голубые глазки.

Он стукнул кулаком по столу.

– Так, значит, можно жить и без работы!
– озорно закричал он.

– Нет ничего проще!
– подтвердил Кирилл.

– А как это сделать?

– Бросить работу и уйти...

Ли Чу-син продолжительно свистнул, задорно сбил с головы поварскую высокую митру. Но вдруг он помрачнел и уже без прежней уверенности развязал белый халат, повернулся к двери и молча вышел с упрямым видом, словно оскорбленный в своем достоинстве... "Вы не должны уходить, если вам не хочется!" - чуть было не крикнул ему вдогонку Франя.

Кирилл, конечно, прав, что открыл повару глаза.

И повар прав, что так сразу решил освободиться от работы! И все же здесь что-то не в порядке. Ведь этот повар нужен мне для того, чтобы я мог есть и наслаждаться пищей! И Кириллу он нужен - разве он сам не понимает этого?

– Ты заметил, как весело он свистнул? Как сбросил с головы свою поварскую корону?

Франя кивнул утвердительно головой, но в душе он протестовал. Кирилл не должен так пересадивать в своем усердии! Все имеет границы! Ведь Ля Чу-син в конце концов почувствовал себя несчастный, когда все хорошенько обдумал...

– Потому что он привык стоять у плиты, - ответил Кирилл, как бы читая ФранинЫ мысли.
– Ему вдруг стало жаль своих оков...

Больше они не возвращались к разговору о китайце. Но, когда на следующий депь они пришли в ресторан, им пришлось долго

ждать ужина. Им сказали, что повар ушел, а с ним и оформитель и кельнеры. В меню по-прежнему красовались морской черт и "китайское блюдо" и другие деликатесы, как будто ничего не случилось. Франя облегченно вздохнул. Однако из-за предательства кельнеров пришлось заняться самообслуживанием. Франя взял себе "китайское блюдо". Попробовав это кушанье, он пришел в ужас, настолько оно было отвратительно. Ему хотелось крикнуть, что это коварное нападение на человеческий язык, но он промолчал. Он видел, как Кирилл, наклонившись над тарелкой, молча глотал кусок за куском, и решил отомстить ему. С полным самоотречением он принялся за еду.

"Заварил кашу, теперь расхлебывай", - злорадствовал Франя, исподтишка наблюдая за выражением лица Кирилла. Еще никогда в жизни Франя не ощущал такого острого, отвратительного вкуса во рту. Однако он ел и страдал, сам удивляясь, что может побороть в себе омерзение. Вот какое наказание он придумал для Кирилла за его необдуманный поступок!

– Сегодня это блюдо приготовлено отлично,поддразнивал его Франя. Но Кирилл невозмутимо продолжал есть, делая вид, что очень вкусно.

– Видишь, -г сказал он удовлетворенно, покончив с едой и вытирая губы салфеткой, - повар ушел, и ты боялся, что варить будет некому, а окавалось все в порядке...

"Хитрец!
– подумал про себя Франя.
– Все в порядке, а у самого, небось, горят все внутренности!.." Вчера в это время перед Франей давно уже стоял стакан холодного пльзеньского. А сегодня, когда у него язык горел так, что хотелось плеваться и звать на помощь, пиво, как нарочно, не приносили. В конце концов Фране самому пришлось идти ва ним. Но, как только он поставил полный стакан на стол, принесли пиво и Кириллу. В довершение всех бед пиво было теплое и с каким-то горьковатым привкусом. Фране казалось, что этого последнего удара он уже не перенесет. Он пришел в ярость, и в то же время ему хотелось плакать, плакать навзрыд и жаловаться на ужасную несправедливость или же схватить стакан и швырнуть его об пол.

Однако, почувствовав на своем плече дружескую руку, он моментально овладел собой.

– Спокойствие, только спокойствие, Франя, - улыбался ему Кирилл, и его улыбка как бы говорила теперь: "Я многое знаю и еще больше понимаю... " Он начал мягко увещевать Франю: - Ничего не поделаешь, дружище, приходится приспосабливаться к обстоятельствам. Наши требования возросли, но мы должны предоставить всем одинаковую свободу. Повар тоже имеет право жить, как ему хочется, и беззаботно порхать себе, как ты или я, как птица или бабочка. Мы не должны роптать - ведь и так можно жить...

– Быть может, ты и прав, - уныло сказал Франя.
– Мне нетрудно ограничить себя - обойдусь и без китайских соусов.

– Быть может, как раз учится готовить новый повар, кто его знает; когда-нибудь и он научится, если, конечно, захочет так долго оставаться у плиты...

Франя готов был возмутиться, уж пусть Кирилл лучше молчит, пусть прекратит это проклятое карканье - виноват во всем, а еще подшучивает над ним. Но волей-неволей ему пришлось согласиться с Кириллом в том, что повар-китаец имел полное право освободиться от работы. Франя, конечно, постарается скрыть свое личное разочарование, чтобы не дать приятелю повод для насмешек - хорош, дескать, апостол новой идеи!