В стране сказок

Джимиева Клара Темирболатовна

После дождя

Всю ночь шел дождь, и в доме никто не заметил, как забрезжил рассвет.

Проспал наступление дня и дворовый горнист — петух Коко.

— В суп бы его за это! — в сердцах ругал его дедушка Тасо. — Из-за него, лентяя, чуть на работу не опоздал.

Бабушка Разиат тоже была недовольна.

— Слыхано ль, — ворчала она, — я его с ладони кормлю, родниковой водой пою, а он спит себе, забыл про свои обязанности.

В доме раздавались голоса, звон посуды, потом все стихло. И Аслан, зарывшись

в одеяло, досматривал прерванные сны.

Прокрутив все интересные места по нескольку раз, он потянулся и открыл глаза.

В комнате все еще было темно и тихо.

— Ма! — позвал Аслан.

Мать не откликнулась.

— Нана! — позвал он еще громче.

Но и бабушка не отозвалась.

Пришлось вставать.

На лестничной площадке его встретила бабушка. Она несла внуку парное молоко. Усадила его рядом с собой на треножник.

— Пей!

«Ей-то что? Не скучно. Уже набегалась с утра, как всегда. Телят покормила. А я? С кем мне играть сегодня?» Ему стало жалко себя. Но скоро комок, подступивший к горлу, растаял, и он спросил:

— Долго здесь буду бездельничать?

— Пока земля не подсохнет.

— А если снова пойдет дождь?

— Тогда будешь сидеть дома. Нога твоя еще не окрепла. Нельзя тебе бегать по скользкой земле. И не хнычь! Лучше помоги мне перемотать пряжу…

Аслан не торопясь достал клубочек, лежавший в старом сите, и протянул его бабушке. Та связала концы нитей и отдала веретено внуку.

— Крути! — повеселев, вскричал Аслан и начал двигаться задом в глубь дома, воображая, что игру в телефон бабушка специально придумала для того, чтобы он не скучал.

Кот Пушок стал вертеться вокруг своего маленького хозяина. Ему тоже захотелось поиграть в озорную игру, потянуть раз-другой свисавшую пряжу. Но только он готовился к прыжку или старался достать лапой нитку, Аслан натягивал ее, и Пушок крутил головой, не понимая, куда она делась.

Наконец был размотан последний виток. Хвост пряжи упал и змейкой побежал к лестничной площадке.

— Хватай! Хватай же! — закричал Аслан колу…

Отдав пустое веретено бабушке. Аслан опустился на нижнюю ступеньку лестницы. Тут на крышу соседнего дома села кукушка. Перья у нее пестрые, клюв стрелой, хохолок веером.

— Гу-гу-гук! — поздоровалась она с Асланом.

— Гу-гу-гук! — вежливо ответил ей мальчик.

— Гу-гу-гук! — сказала еще раз кукушка.

Аслан не стал ей отвечать: он не любил передразнивание. Но еще больше не любил он сидеть без дела, поэтому, улучив момент, бросился бежать на улицу, к друзьям.

— Ишь, какой быстрый! — догнал его голос бабушки. — Вернись!

Аслан так и стал. Попытался возразить:

— А вот и не вернусь!

Но бабушка не шелохнулась.

Тогда Аслан подошел ближе и процедил сквозь зубы:

— По-о-думаешь! Тоже мне работа!.. С утра до вечера один и тот же танец. Так и я умею!

Бабушкина работа и вправду походила на «Зилга-кафт» [5] .

Вначале она взмахивала руками, словно крыльями, что-то шептала сухими тонкими губами, наматывая на руку полоски белой сбитой шерсти. Потом кончиками пальцев вытягивала конец мотка и закручивала. Другой рукой она вращала о колено веретено. И нитка крутилась на нем, все удлиняясь и удлиняясь. Бабушка приподнимала руки, затем становилась на носки и, наконец, замирала.

5

Зилга-кафт — осетинский круговой танец.

Случилось, что во время работы пряжа обрывалась, или кот ударом лапы опрокидывал веретено. Тогда бабушка просила:

— Асла-а-н! Подними, пожалуйста, веретено!

Аслан выполнял просьбу, но не упускал случая напомнить:

— Теперь можно на улицу?

Бабушка смотрела во двор.

— Подожди еще, не подсохло.

Кто знает, сколько бы длилось мучение Аслана, если бы вдруг калитка не отворилась, и во двор с шумом не вбежала босоногая Мадина.

Бабушке пришлось уступить. Ребята загребли игрушки в подол Мадинкиного ситцевого платья и стали искать сухую площадку для игр, но ее не было.

— Беседка! — хлопнула Мадинка в ладоши. — Пошли?

— Пошли! — обрадовался Аслан.

Беседка была под железной крышей, вся в зелени. Яблони, груши, вишни, посаженные вокруг беседки, сразу обернулись для детей дремучим лесом. А где лес — там звери и птицы. Не обошлось и без змеи Залиаг-калм — злой волшебницы. Мадина на всякий случай даже предупредила:

— Смотри, Аслан, чтобы она меня не украла.

— Не бойся! У меня не украдет! — пообещал он. И стал закатывать свои пушки и ракетные установки на уже отведенные им позиции. Оставалось нажать на кнопки — и вся эта артиллерия могла стереть с лица земли не только Залиаг-калм, но и циклопов — великанов, поедающих людей. Аслан любил делать все по правилам.

— Ну вот! — сказал он наконец. — Объявляю войну!!!

Мадина оробела:

— Так быстро?

— Ага!

— А кто на твоей войне командир?

— Я! Кто же еще?

— А я, по-твоему, кто?

— Ты — мой заместитель! Подносчица патронов! Медсестра!

— Нет! Нет! Нет! Не хочу медсестрой. Хочу быть командиром, — запротестовала Мадина.

— Ах так? — сказал Аслан, обидевшись. — Тогда я прекращаю войну!

Это была самая короткая война в истории всех войн. И самая короткая размолвка между друзьями. Скоро они уже сидели на скамейке, обхватив руками худые голые колени, гадали, чем бы им заняться. Перечислили все знакомые им игры. Но ни одна из них им не подошла.

— В них надо играть кучей, — сказал Аслан. — А нас сколько?

Мадина не ответила.

— То-то, — вздохнул Аслан и стал обеими руками раздвигать виноградные лозы.

Сквозь образовавшуюся щель в беседку хлынули лучи солнца. Стало светло и весело.