В стране слепых я слишком зрячий, или Королевство кривых. Книга 2. Том 2. Обвал
Шрифт:
Боже, опять «Вовой» назвала меня… мама, тебе трудно произнести на один слог больше?!
– Вова, какая Таня?! это… что такое… это та… это… – мама начала хватать воздух, как рыба, выброшенная на берег. – Не может быть…
– Владимир! Мы требуем, чтобы ты немедля взялся за ум, – продолжил отец. – Бросил всю эту… ерунду, хватит подростковых бунтов, тебе двадцать четвёртый год, скоро сам станешь отцом. Сегодня же пойдём вместе, устроишься на работу, и…
Я увидел на полу всё тот же брошенный комок Таниного белья, поднял и засунул снова в карман, но уже не задний,
– Так, Рита, собери мои вещи, я через пару часов заберу. Ответ на все ваши возгласы будет таков: ни музыку, ни Таню я не брошу. «Какая Таня?», мамочка, всё та же, я довольно постоянный человек… Всё на этом, мои дорогие.
И подхватив куртку с крючка на двери, я вышел вон, даже не хлопая. Так… куда сейчас? Вымыться бы, Господи…
Я полетел к «Англетеру», но, подумав, что таким, какой я был сейчас показываться на глаза Тане не просто стыдно, мне противно на себя в отражения в лужах-то было смотреть, что там говорить, чтобы… К тому же я не пришёл на свидание к ней, больше того, я опоздал более чем на сутки. Серёге позвонить…
– О, жених?! Куда пропал-то? Таня звонила, искала тебя, дома твоя Ритузина, конечно, направила её… по известному адресу…
– Что ты сказал? – испугался я.
– Не боись, сказал, что ты пьяный спишь. В общем, она уехала, ждёт нас в Москве, дала телефоны и адрес. Квартиру нам даёт пожить пока. Человек, правда, Олейник-то наша… Собираться, однако, надо, Ленин. Я нашим сказал, автобус паковать, всю фигню…
– Слушай… к тебе можно? – взмолился я, от собственной вони меня сейчас стошнит. – Только пить не будем.
– Не будем, похмелимся и всё… а чё дома?
– Засада, что…
На это Серёга только захохотал…
Мы ехали в Москву на машине, Марк настоял, когда Володя не пришёл на следующий день, и дозвониться было нельзя, я позвонила ему домой, потому что этот номер мне дал Серёга, но его жена только услышала женский голос в трубке и вылила на мою голову такой ушат ругательств, что, впрочем, мало меня впечатлило, я сказала бы себе в сто раз больше и грубее. Поэтому я не стала дослушивать, в конце концов, мужа у неё я отнимать не собираюсь, мужа мне вполне хватает своего, но понять, что, возможно, я способствую и её благополучию, потому что заработки свои Володя принесёт в семью. Дамочка обозвала меня, в числе прочих грязных слов и проституткой, причём не один раз, чем я точно никогда не была. Я привыкла отдавать, не брать, по крайней мере, в материальном смысле…
Трудно описать, какое разочарование я испытала, когда утром, пока Марк спал, заглянула в триста четырнадцатый номер и не застала там никаких признаков Володи. Он не приходил и весь следующий день…
Когда я вернулась к нам в номер, то услышала голос Марка из гостиной:
– Что, Ромео пропал? – он вышел уже в халате и даже с мокрыми волосами. – Такие они, Ромео из прошлой жизни… В такие моменты понимаешь, что почём, да?
Он усмехнулся, впрочем, без злорадства, или же хорошо
– Ладно, не расстраивайся, моя киска, – Марк раскрыл мне объятия, и я не без удовольствия пришла в них. – Никуда он не делся, напился на радостях с друзьями, наверняка.
– Ты даже защищаешь его сегодня, – засмеялась я.
– Ну… я великодушен к поверженному, он косячит, мои очки растут.
– Твои очки навсегда выше всех, ты – мой муж.
– Круто… – засмеялся Марк, я ткнула его в бок кулаком, шутя. – Ах!
Постучали в дверь.
– Это завтрак привезли, – сказал Марк.
Будто ничего не произошло, будто ничего не было, ни вечера, ни ночи полных безумия, будто всё так, как два дня назад. И ничто в самом Марке не напоминало о том, каким он был ещё несколько часов тому. Вдруг кое-что кольнуло меня.
– Марк… а откуда ты узнал, что Володя музыкант?
– Ты зовёшь его Володя? – усмехнулся он, отставляя чашку на блюдце из тонкого белого фарфора, я люблю такие. – Эти называют его Ленин. Тоже, наверное, потому что он Володя… Конечно, я узнал, кто он или ты считаешь, я должен был оставаться в неведении относительно того, с кем ты проводишь время? Я всё узнал о нём, о его группе, жене… Она в положении, между прочим, ты знала?
Я вздрогнула. Для меня это… потрясение. Никто вокруг меня давно не рожал детей, девчонки, наши сокурсницы выходили замуж и даже разводились, но ни у кого не рождались дети. Я как-то забыла о том, что у людей бывают дети… Я заставила себя забыть об этом… У Володи и какой-то женщины будет ребёнок…
– Ты не знала? – я чувствовала, как Марк смотрит на меня. – Он, возможно, тоже не знает ещё. А может, и знает… Срок совсем небольшой, я не разбираюсь, но… она даже на учёт ещё не встала, это тебе о чём-нибудь говорит?
– Не надо… – проговорила я.
– Больно? – спросил Марк, продолжая смотреть на меня.
Я отвернулась, и поднялась из-за стола, потому что мне не хотелось, чтобы он видел моё лицо при этом. Марк промедлил не больше нескольких секунд и подошёл ко мне.
– Танюша… ну… прости, я… я от ревности. Ты… я никогда не думал, что…что ты сделаешь больно мне.
– Прости… я уже говорила.
– Ты прости. Правда, прости меня, я… буду… деликатнее с тобой. Обещаю.
Он обнял меня, притянув к себе, мне кажется, он обнимает меня как-то иначе сегодня, или это потому, что всё изменилось между нами?..
– Танюша…
Руками по плечам, по шее, кончиками пальцев.
– Ты… не ненавидишь меня? – прошептал Марк мне на волосы, куда-то в висок.
– Нет… нет… ты же… не виноват.
– Я не об этом… – выдохнул он. – Я не о твоём… не о твоём Ромео… Таня… я о нас…
– Нет, я не ненавижу тебя… нет… – сказала я вполне искренне.
– И любишь меня по-прежнему?
– Да.
– Ты… скажи, – прошептал он, весь горячея.
– Я люблю тебя, Марк, – сказала я, мне легко говорить это, я не лгу, лгать было бы невозможно, просто я знаю, как много значений у этого слова. Я люблю даже неведомую мне жену Володи, которая сделает его отцом, потому что я этого счастья подарить неспособна…