В стране смельчаков
Шрифт:
— Нет, нет, не надо, отпустите меня, я боюсь...— Человек попытался выбежать, но его втянули обратно и швырнули на пол. Он больно ударился и простонал:
— Ой! Ой!
— Замолчи, Шомходжа! Чтобы и вздоха твоего не было слышно! — цыкнули на него.
Потом заговорил человек с гнусавым голосом. Он то и дело хлюпал носом и издавал звук, похожий на кашель: «кых-кых».
— Побойтесь гнева баскака! Баскак силен. Он в три дня восстановит в стране прежний порядок и прикажет зарубить мечом каждого, кто посмел ослушаться его, кых-кых! Но баскак и милостив. Он щедро отблагодарит всех, кто сейчас окажет ему помощь, кых-кых! Тайный союз наш будет называться «Ночные совы». Мы разделимся на три группы.
Они еще долго шушукались, потом тихо по одному разошлись по домам.
Ханский баскак дал смельчаком десять дней сроку. «Если вы не покоритесь и не выдадите своих бунтарей за это время,— гласила его грамота,— то город будет разрушен до основания, а все жители будут беспощадно изрублены».
Смельчаки отправили посла назад с ответом: «Смельчаки не сдаются! Мы готовы защищать свою землю!»
Но баскак был хитер и коварен. Он не стал дожидаться, пока пройдет десять дней. В ту же ночь двинул он до зубов вооруженное войско к стране смельчаков. Воины подкрались к самому городу и залегли в лесах и оврагах, ожидая условного знака. А для отвода глаз баскак снова направил к смельчакам своего посла за ответом. Его дозорные не спускали глаз с ворот, за которыми скрылся посол.
Время тянулось медленно. Наконец городские ворота распахнулись, и из них выехал посол. Он вынул из-за пазухи большой желтый платок и дважды махнул им направо, потом налево.
Дозорные поняли сигнал. Значит, переговоры со смельчаками ни к чему не привели и уже сегодня ночью нужно готовиться к нападению.
10.Айгюзель
Айгюзель долго не могла уснуть. Обняв колени, она сидела на холщовом тюфячке, разостланном на земляном полу пещеры, и задумчиво смотрела в темноту.... Серебряный луч луны через небольшую отдушину над дверью упал на бороду ее отца, затем тихо пополз по его добрым морщинкам, седым бровям... Скоро-скоро он переберется на Данира. Тихонько покачиваясь, Айгюзель ждала этого. Луч медленно скользил к юноше. Вот он осветил откинутую в сторону руку, тонкие полусогнутые пальцы. Не о таких ли руках в народе говорят: пальцы тонкие, как камыш, ногти светлые, как серебро? Чего-чего только не умеет делать Данир этими руками! Айгюзель видела, как легко и красиво держат они копье, как ловко бросают его. Стремительно улетая вдаль,
копье звенит и поет, будто струна. Когда эти руки держат меч, за ними не уследить! А какие огромные камни ворочали они, укрепляя городскую стену!.. Тогда на них играли упругие мускулы... Айгюзель любит смотреть, когда гибкие пальцы Данира, словно птицы, порхают по кураю, извлекая волшебные звуки, или вдруг замирают, будто задумавшись о чем-то...Удивительные пальцы! Айгюзель никогда не забудет, как ласково они коснулись однажды ее волос. Она хорошо помнит тот жаркий летний день. Данир вернулся с охоты. Он сбросил с плеч убитого им огромного волка и с облегчением перевел дух. Потом присел на камень у порога и отер пот, ручьями сбегавший со лба. Айгюзель шла от родника, держа на плече высокий глиняный кувшин со студеной водой. Увидев ее, Данир засмеялся:
— Ты, наверное, сердцем почувствовала, милая Айгюзель, что я умираю от жажды...
Девушка покраснела. Ведь она в самом деле старалась ради него. Как он догадался?
Данир пил с наслаждением, ни разу не оторвав губ от кувшина... Айгюзель
Луч тихо скользил по лицу Данира. Длинные смоляные кудри рассыпались по широкому белому лбу, густые черные брови, а под ними прячутся большие прекрасные глаза... Как хорошо, что они закрыты, и Айгюзель может долго любоваться красотой Данира...
Внезапно лунный свет исчез... Айгюзель вскочила на ноги и бросилась к отдушине посмотреть, что заслонило его: облако или летучая мышь. Она просунула руку в отверстие и тихо проговорила:
— Кыш, кыш...
Опять стало светло. Послышались чьи-то быстрые шаги. Девушка распахнула дверь, спросила:
— Кто здесь? Вокруг было тихо.
У городских ворот стражники ^пробили полночь. Айгюзель вздрогнула. Завтра город будет готовиться к бою. А там дня через три-четыре нагрянут враги... Смутная тоска охватила девушку. Хорошо, если они победят, смельчаки, а вдруг?.. Среди женщин ходят тревожные слухи, будто Шомходжа где-то прослышал, что баскак хочет сравнять страну смельчаков с землей... Говорят, что воинов у него в десять раз больше и дни отца и Данира сочтены. Ой!.. А ведь баскак и вправду очень жесток! Настоящий кровопийца!.. А все же, вдруг не устоим?! Вдруг убьют Данира?!
Тут мысли ее невольно вернулись назад.
Кто же все-таки мог прийти сюда ночью?.. Нет, нет, наверное, ей просто показалось... Конечно же, это была летучая мышь...
Айгюзель вошла в дом и заперла дверь... Спать не хотелось. «Схожу-ка я лучше за водой,— подумала девушка,— будет чем умыться отцу и Даниру, когда встанут».
Она подняла на плечо глиняный кувшин и тихо пошла вдоль улицы. Вскоре до слуха ее донеслись приглушенные голоса.
«Чей же это дом?» — подумала Айгюзель. То было жилье Шомходжи.
Кто-то в сердцах шептал:
— Возьми кузов... кых-кых! Как придешь, сними крышку и открытой стороной вставь его в отдушину... кых-кых!...
— Я боюсь! — отвечал другой голос... Айгюзель узнала голос Шомходжи.
— Замолчи сейчас же, не то придушу! — пригрозил гнусавый голос, и все смолкло,
«Опять Шомходжа ссорится со своим старым отцом»,— подумала Айгюзель и прошла мимо к роднику...
До чего ж красив родник в полнолуние!.. Айгюзель никогда не видела его таким. Прыгая с камня на камень, струйки воды дробились на мелкие брызги, и те рассыпались серебристыми искорками... В ночной тиши родник звенел особенно нежно..,
Девушка долго любовалась ручьем, прислушиваясь к журчанию воды... Тоска больше не жмет сердце, дышится легко, хочется петь, но страшно потревожить чуткий сон города. Кто знает, может быть, это его последний мирный сон... Девушке снова стало грустно. Наполнив кувшин водой, она пошла назад.
Возле самого дома Айгюзель остановилась. Послышались чьи-то осторожные шаги. «Что за беспокойная ночь!» — подумала девушка и вдруг заметила, что из отдушины что-то торчит. Она опустила кувшин на землю и подошла ближе. Кузов! Айгюзель выхватила его: пустой! Что это значит! Она распахнула дверь. Луч уже поднялся по стене вверх, и на полу ничего не было видно. Айгюзель остановилась посреди пещеры. Под ногами что-то зашуршало. Девушка зажгла лучину и вскрикнула: на земле лежали две большие змеи, черная и желтая. При вспышке огня они зашевелились. Одна заскользила к кошме, на которой спал Данир, другая — к изголовью отца...