В Стране странностей

Кублицкий Георгий Иванович

Возле самого большого из них — Кристиансанна — начинается долина Сетесдал. До постройки горной дороги — а это случилось не так уж давно — только узкие тропки соединяли ее с остальным миром. Повстречав на такой «муравьиной» тропе соседа, ведущего под уздцы вьючную лошадь, сетесдалец должен был прижиматься к скале, чтобы животное могло обойти его.

В Сетесдале можно еще найти хижины с очагом посредине, дым которого уходил через отверстие в крыше; правда, в них уже не живут. Здесь увидишь и старинные народные костюмы, надеваемые в праздники. Самое же главное: сетесдальские парни и девушки сохранили искусство складывания

«стев».

«Стев» — что-то вроде нашей частушки. Это коротенькая песенка. Она может быть грустной, но чаще всего в ней задорная насмешка. Парни и девушки, собравшись потанцевать, поют старые, всем известные «стев» и тут же сочиняют новые, злободневные.

Если тебя задели в частушке — не дуйся, не хмурь брови, а тут же придумай ответную колючую «стев». Вот тогда о тебе скажут: «Этому парню не надо занимать красноречие у пастора».

Если бы вдруг повернул Гольфстрим

Вдоль западного побережья Норвегии синь моря на физических картах исчерчена неширокими полосами красных стрелок теплого течения.

Если бы мы с вами захотели проследить путь вод, приносящих тепло к берегам Скандинавии, то начинать пришлось бы с тропиков, от Флоридского пролива, родины всем известного Гольфстрима. Мощные теплые течения, порожденные им, разветвляются в Атлантике. Одна из ветвей Северо-Атлантического течения устремляется на север вдоль побережья Норвегии.

Что и говорить, повезло норвежцам: получили от природы безотказно действующее водяное отопление для целой страны! Сравните-ка зимние дожди Бергена с морозами Олекминска или Магадана, а ведь эти три города стоят примерно на одних параллелях.

— Послушай, — сказал как-то Марк, когда мы спустились с гор в теплынь побережья, — а можешь ты представить, что произойдет, если вдруг это водяное отопление испортится? Допустим, течение повернет в сторону.

— Норвежцам придется срочно конопатить стены и вставлять вторые оконные рамы.

— Только-то?

— Ну, пожалуй, яблони вымерзнут…

Марк усмехнулся.

— Я еще мальчишкой читал фантастический роман одного французского писателя о человеке, укравшем Гольфстрим, — сказал он. — Это был потомок уничтоженных европейцами ацтеков, древних обитателей Мексики, посвятивший жизнь мщению. Он нашел какие-то быстро растущие кораллы — не помню, как они там называются, — и создал коралловые рифы как раз на пути теплых вод. Он украл Гольфстрим у Европы, заставил его повернуть прочь от ее берегов. И что ты думаешь? Я не говорю уж о замерзших гаванях, о снежных заносах, но в Скандинавии начался чуть ли не новый ледниковый период. А ты — «яблони вымерзнут»…

Позже, уже в Москве, Марк, верный себе, показал мне вырезку из газеты. Там были приведены расчеты норвежского профессора Хакона Мосби. Если бы Норвегии понадобилось «водяное отопление» заменить нефтяным, то горючее пришлось бы возить в трюмах пятисот двадцати пяти тысяч гигантских танкеров. По мнению ученого, течение отдает Норвежскому морю три четверти своего тепла и только четверть уносит дальше, в Северный Ледовитый океан.

Последние годы в Гольфстриме что-то «испортилось». Он недодал тепла северо-восточным берегам Америки. Может быть, в его мощный поток поднялись

охлажденные воды глубин? Для разгадки этой и многих других загадок Гольфстрима в особой подводной лодке — мезоскафе — ученые во главе с профессором Жаном Пикаром летом 1969 года проплыли в струях вод теплого течения 2700 километров. По выражению Пикара, были открыты многие тайны Гольфстрима, однако в его глубинах их осталось еще больше…

Но если северо-восточные берега Америки недополучили свое от Гольфстрима, то возле Скандинавии утеплитель действует пока почти безотказно. Западное побережье согрето его дыханием. Это важно не только для садоводов и земледельцев, но и для рыбаков. Благоприятная температура вод привлекает к Атлантическому побережью Норвегии несметные полчища сельди.

Уверяют, что в приморских городах маленькие норвежцы следом за словом «мама» учатся выговаривать слово «рыба»…

Большую часть года сельдь проводит в открытом море далеко от норвежских берегов. Обычно к середине декабря первые ее косяки трогаются на нерест в теплые воды.

Тем временем на протяжении нескольких сот километров западного побережья в гаванях накапливаются рыболовецкие суда, готовые по первому сигналу выйти в море. Этот сигнал дают с разведочных исследовательских кораблей, встречающих рыбу далеко в море. И вот радио сообщает:

— Сельдь идет!

Тотчас пустеют гавани главных «сельдяных городов» — Хаугесунна, Молле, Олесунна. В море устремляются тысячи открытых моторных лодок, среди которых движутся и большие траулеры, оборудованные по последнему слову техники. Хорошо, если море спокойно. Но бываем, что флот уходит навстречу свирепому зимнему шторму, и тогда во многих домах с тревогой ждут известий о затонувших судах.

В тот год, когда струи течения недостаточно теплы, сельдь не идет к берегу, и ее приходится искать далеко в океане. Это «черный год»: маленькие суда, которые годны лишь для лова в прибрежных водах, возвращаются с пустыми трюмами. Уныние охватывает не только рыбаков, но и рабочих большого города Ставангера, где находятся главные консервные заводы страны. Отсюда по всему свету расходятся миллионы коробок с очень вкусными сардинами «брислинг».

Ни один город в мире не продает столько рыбных консервов, сколько Ставангер в годы хороших уловов. Если же наступает «черный год», то на консервных заводах останавливают машины, и рабочие оказываются без дела.

В удачливый год норвежские рыбаки добывают свыше миллиона тонн сельди. Однако до половины улова идет на фабрики, где вкусную, жирную селедку превращают в селедочное масло и горы рыбной муки, которой откармливают скот.

Чудесны клады Норвежского моря, огромны здесь запасы живого серебра, и волшебник Гольфстрим помогает его добыче.

Всегда ли в Бергене идет дождь?

В Бергене всегда идет дождь. Так, по крайней мере, говорят об этом господствующем на западном побережье городе, втором по значению в стране, давнем сопернике столицы.