В стране троллей. Кто есть кто в норвежском фольклоре

Народные Сказки

Не каждый день йотуны в Румсдале отмечали свадьбу. Но когда это всё же случалось, все великаны собирались на праздник — и из ближних мест, и издалека. По обычаю сперва все отправлялись в церковь, где совершалось венчание, — конеч­но, не человеческую церковь, а тролльскую, что стоит у подножия румсдалского пика. А после начинался свадебный пир.

Собравшись на одну из таких свадеб, гости начали праздновать ещё в дороге. Идти им было не близко, и в предвкуше­нии большого застолья йотуны по пути выпили немало мёда. Вско­ре им стало так весело, что они совсем забыли о времени. Уже на­чало светать, а йотуны всё шли и шли. Они шутили и смеялись, и чем веселее они становились, тем медленнее продвигались вперёд. Ве­ликаны так увлеклись разговорами и шутками,

что не замечали, как становилось всё светлее и светлее. Наступило утро, и как только первые лучи солнца упали на землю, вся процессия превратилась в камень. Так она и стоит до сих пор, а название ей — Тролльтинд-ские горы в Румсдале.

В Норвегии есть и другие географические названия, свя­занные с именем тролля: Тролльвей («Дорога троллей»), Тролль-ботн («Ущелье троллей»), Тролльванн («Озеро троллей»). А это зна­чит, что о троллях помнят и верят в то, что хотя бы раньше они су­ществовали.

Сейчас, когда мир так изменился, троллям в нём нет мес­та, но всё равно, приняв облик высоких гор и поросших лесом хол­мов, наблюдают они, всё ли в порядке в их владениях. А может быть, устав от мирской суеты, они решили отойти от дел и направ­ляются в прекрасный замок троллей Сория-Мория...

Великий пир ожидался в замке троллей. Но путь туда не близок, вот и решили тролли пойти все вместе, чтоб ве­селее было: Тронд и Коре, Ивар Женолюб и Борд, Бобб из Мусйерда и старуха Гури Свиное Рыло. Шли они по горам-косогорам, по лесам нехоженым. Гус­то поросли горы елями и соснами, да такими высокими, что доходили троллям до пояса. Тяжелей всего приходи­лось Гури, ведь она несла мешок с едой в дорогу. Но то­ропиться им было некуда. Хоть сотню лет иди — всё рав­но вовремя поспеешь.

Тролльтинды в Румсдале (ксилография). 1887

Впереди у них, на сколько глаз хватит, — высокие тём­ные кручи. Идут взрослые тролли, покашливают, бормо­чут что-то себе под нос, и троллята не отстают, глазеют во все стороны, а Гури плетётся в хвосте, клянёт свою долю. Споткнётся кто — схватят его за шкирку, а как совсем трудно станет — за хвост друг дружку держат. Так и продираются сквозь бурелом. Наконец пришло время отдохнуть. А когда собрались было дальше, за­спорили промеж собой, в какую сторону идти. Тронд говорит: нужно идти прямо, куда нос указывает. А Ивар своё: задом наперёд надо бы — навыворот оно вернее. А Гури всё на мешок жалуется: день ото дня он всё тяже­лее становится, а еды в нём — всё меньше. Но как бы то ни было, а идти надо. Выбрали они тропу, по которой, как видно, тролли и прежде ходили. Пролегала она че­рез горы, как глубокая расселина. А тут ещё в ближайшем же леске Бобб из Мусйерда споткнулся, ступня у него возьми да и отвались. Впро­чем, могло быть и хуже! Пришлось им оставить ступню там и шагать дальше.

Долго-долго шли они, и вот пришли к месту, где тоже лежа­ла сломанная ступня. Для Бобба это как-никак утешение: приятно всё-таки узнать, что не у тебя одного такое несча­стье. Но всё же эта находка показалась им странной. А когда тролли прошли ещё целую вечность и нашли ещё одну ступню, они и вовсе удивились. А Бобб при­смотрелся к этой ступне и воскликнул: «Тронд!»

— Чего тебе? — откликнулся Тронд.

— Это же МОЯ ступня!

И поняли тролли, что вот уже сто лет ходят они по кругу. Коре взял ступню и швырнул её со всей силы. Перелете­ла она через гору и упала в лесное озеро, где и лежит, небось, по сей день. А тут ещё незадача. Мешок с едой протёр у Гури на спине большущую дырку. Рассерди­лась она и говорит, мол, пусть теперь Ивар несёт. Да вот беда, старуха так ослабла в дороге, что потеряла равновесие и перевернулась на голову, когда с неё мешок-то сняли, — уж лучше вернуть его на место, без мешка у неё будто и спины нет.

Долго ли, коротко ли, вышли они наконец на верный путь. В голубой дали, за тёмными горами, мерцало что-то, как звезда. Чудесное сияние переливалось белым и золотым, голубым и зелёным. И старые тролли кивнули друг другу — они-то знали, что найдут дорогу. То и был замок троллей.

Т. Киттельсен. На пир в замок

троллей. 1904

Троллята от удивления даже рты пораскрывали. Ничего похожего они в своей жизни ещё не видели. Ах, как же здесь чудесно! Подумать только, замок был весь из зо­лота! Он сверкал, искрился, — и всё это великолепие отражалось в глади озера, по которому тут и там пла­вали серебряные уточки. Из замка доносились звуки танцев и золотых арф, и тёмные верхушки елей шумели в такт музыке. Дух водопада играл на скрипке, да так, что от струн разлетались молнии. Хюльдра кружилась в танце, да так, что своим хвостом задевала уши гос­тей. Вдоль стен сидели тролли и бонды из скрытого народца, пили пиво и мед из золотых рогов и огромных кружек. Ниссе веселились напропалую, придумывали озорные проделки одну за другой, чуть из штанов не выскакивали, только бы превзойти друг друга. Они дрались, мерились силами, сцеплялись пальцами и тяну­ли друг друга в разные стороны с такой силой, что кос­тяшки хрустели.

Через тёмные горы и леса со всех сторон тянулись к замку вереницы странных существ. Некоторые были такие старые, что поросли мхом и кустарником, другие были и того старше, да такие скрюченные, что походили на корни сосны. Они уж и идти сами не могли, их прихо­дилось нести. Кругом всё гремело и звенело, дышало и фыркало: все хотели на пир, в это золото и блеск, в сияющий замок Сория-Мория, дрожащий от шума голосов.

Т. Киттельсен

Когда закончены дневные дела, когда серая мгла опуска­ется на горы и деревни, а по углам начинают клубиться тени, — не стоит без крайней необходимости выходить за порог. Вступает в свои права тюссмёрке — так по-норвежски называются сумерки, время между днём и ночью, между светом и тьмой, когда граница мира людей и потаённой страны скрытого народца становится тоньше: ошибёшься дверью, сделаешь шаг с тропинки — и ты уже на чужой территории, во власти иного мира. И только от тебя и тво­ей удачи зависит, вернёшься ли ты домой или навеки останешься во владениях таинственных соседей, обретёшь богатство или потеря­ешь всё, что имел. Чаще всего повстречаться со скрытым народцем можно по четвергам, по выходным да в канун святых праздников. Так учат старые люди несмышлёную молодёжь... И наставляют обя­зательно брать с собой светильник, выходя из дома в темноту. Оби­татели сумерек и ночи боятся света.

По-разному называют скрытый народец в норвежских народных верованиях: иногда тюссами (tusser) и хюльдрефолком (huldrefolk), что, собственно, и означает «скрытый народец», ино­гда — ундерюрдиске (underjordiske) — «живущие под землёй». Упоминают и другие имена: бергфолк (bergfolk) — «горный на­род»; хаугфолк (haugfolk) — «народ холмов», обитатели курганов, хранители сокровищ и старинных редкостей; двергфолк dvergfolk) — «народ карликов».

Но идут годы, рассказываются истории, перепутываются между собой, как нитки в клубках, — всё труднее отличать одних от других. Словом, скрытый народец. Так и будем его в дальнейшем именовать.

Обитатели скрытого мира, гласит народное предание, старше людей и приходятся им сводными братьями. Их род пошёл от прародителя Адама и его первой жены Асмавы (в дру­гих преданиях её называют Лилит). Асмава и Адам были сотво­рены столь разными по природе, что никак не могли догово­риться и поладить между собой, поэтому избегали друг друга днём и виделись только по ночам. Асмава, конечно, не могла стать доброй помощницей и подругой своему мужу, и в наказа­ние за это она и её потомство были осуждены вести скрытую жизнь и показываться на поверхности земли только по ночам. После этого Бог дал Адаму другую жену, Еву, сотворив её из Адамова ребра.

А другие рассказывают, что как раз Ева — виновница по­явления скрытого народца. У неё было столько детей, что уходило ужасно много времени на то, чтобы по утрам всех их умыть. Одна­жды утром Ева как раз этим и занималась, когда увидела, что к её дому идёт Бог. Ева решила, что немытых детей показывать Богу не­прилично, и спрятала их в соседнюю комнату.

— Какие красивые, чистые, — сказал Бог, глядя на де­тей. — Это все?

— Все, Господи, — отвечала Ева.

— Тогда те, что скрыты от Бога, пусть будут скрыты и от людей, — ответил ей Господь.