В стране вещей
Шрифт:
На штатную должность в курятник был назначен Петух-массовик.
Это был дельный, опытный Петух. В свое время он подвизался в качестве штатного поэта в популярной газете «Быка за рога», потом возглавлял какую-то спортивную организацию, и вот теперь, в связи с развернувшейся кампанией за повышение вылупляемости цыплят, был брошен в курятник.
Петух собрал вокруг себя наседок и принялся разучивать с ними песню. Куры, взявшись за крылышки, ходили по кругу и пели:
Мы выполним, высидимКультурно-массовая работа была в полном разгаре.
Правда, куры с трудом выкраивали минутку, чтобы посидеть на яйце; правда и то, что цыплят с каждым днем вылуплялось все меньше.
Но это был единственный недостаток успешной борьбы за повышение вылупляемости.
Фонарный Столб
Закончив свое высшее образование в лесу, Дуб, вместо того чтобы ехать на стройку, решил пустить корни в городе. И так как других свободных мест не оказалось, он устроился на должность Фонарного Столба в городском парке, в самом темном уголке — настоящем заповеднике влюбленных.
Фонарный Столб взялся за дело с огоньком и так ярко осветил это прежде укромное место, что ни одного влюбленного там не осталось.
— И это молодежь! — сокрушался Столб. — И это молодежь, которая, казалось бы, должна тянуться к свету! Какая темнота, какая неотесанность!
По чужим нотам
Скворец пошел на повышение: его назначили соловьем.
Сидит Скворец в кабинете и вникает в соловьиные дела: сегодня ему придется выступить на расширенном заседании заведующих секторами до, ре, ми, фа, соль и ответственных работников Управления по согласованию диссонансов. Остается только набросать выступление.
Скворец нажал кнопку, и в дверях неслышно появился начальник Соловьиного кабинета Воробей.
— Набросай-ка, голубчик, несколько нот по канареечному вопросу. Только, знаешь, в таком, мажорном духе.
Начальник Соловьиного кабинета вызвал к себе в кабинет свою заместительницу по работе среди женщин Ворону.
— Тут, товарищ Ворона, насчет канареек нужно что-нибудь придумать. Тащи сюда нотную энциклопедию и займемся…
Вечером Скворец выступал на расширенном заседании. Поклевывая лежащую перед ним плотную стопку бумаг, он начал: — Чик-чирик! Карр! Чик-чирик! Заведующие секторами и ответственные сотрудники Управления слушали, зевали, но не удивлялись: к таким выступлениям они давно привыкли. И во времена бывшего соловья Дрозда, и во времена Чижа, и во времена Зяблика, — всегда выступления на любую тему звучали одинаково: «Карр! Чик-чирик!»
И немудрено: ведь их всегда готовили старые, опытные работники Соловьиного кабинета Воробей и Ворона.
Административное рвение
Расческа, очень неровная в обращении с волосами, развивала бурную деятельность.
— Ну вот, пожалуйста: всего три волоска осталось! С кем же прикажете работать?
Никто ей не ответил, только Лысина грустно улыбнулась. И в этой улыбке, как в зеркале, отразился результат многолетних Расчески- ных трудов на поприще шевелюры.
Пробочное воспитание
В семье Сверла радостное событие: сын родился.
Родители не налюбуются отпрыском, соседи смотрят — удивляются: вылитый отец!
И назвали сына Штопором.
Время идет, крепнет Штопор, мужает. Ему бы настоящее дело изучить, на металле себя попробовать (Сверла ведь все потомственные металлисты), да родители не дают: молод еще, пусть сперва на чем-нибудь мягоньком поучится.
Носит отец домой пробки — специальные пробки, — и на них учится Штопор сверлильному мастерству.
Вот так и воспитывается сын Сверла — на пробках. Когда же приходит пора и пробуют дать ему чего-нибудь потверже (посверли, мол, уже научился) — куда там! Штопор и слушать не хочет! Начинает сам для себя пробки искать, к бутылкам присматриваться.
Удивляются старые Сверла: и как это их сын от рук отбился?
Сказка про козлика
Жил-был у бабушки серенький козлик.
Пошел он однажды в лес погулять — зверей посмотреть, себя показать. А навстречу ему — волки.
— Привет, старик! — говорят. — Куда топаешь?
Козлик чуточку струхнул, но ему было приятно, что такие взрослые волки с ним, как с равным, разговаривают, и это придало ему смелости.
— Здравствуйте, ребята! — сказал он, по примеру волков клацнув зубами. — Вот вышел немного проветриться.
— Прошвырнемся? — спрашивают волки.
Козлик не знал, что означает «прошвырнемся», но догадался, что волки приглашают его в компанию.
— Это можно! — тряхнул он едва пробивающейся бородкой.
— Тогда подожди здесь, — говорят волки. — Тут одно дело есть. Мы — мигом.
Отошли в сторонку и советуются, как с козликом быть: сейчас сожрать или на завтра оставить?
— Вот что, мальчики, — говорит один. — Жрать его нет смысла. Каждому на зуб — и то не хватит. А в селе у него приличные связи, они нам всегда сгодятся. Отпустим его. Хорошо иметь своего козла отпущения.
Вернулись волки к козлику.
— Слушай, старик: нужна помощь. Мотнись в село, приведи кого-нибудь из приятелей.
Пошел козлик, привел двух баранов.
— Вот, знакомьтесь, — говорит, — это мои приятели.
Стали волки с баранами знакомиться — только шерсть с баранов посыпалась. Козлик хотел было остановить волков, но побоялся, что они его засмеют, что скажут: «Эх ты, бабушкин козлик!», и не остановил, а только сердито боднул баранью тушу.
— Ишь ты, какой кровожадный! — с уважением заметили волки и этим окончательно покорили козлика.
— Подумаешь — два барана! — сказал он, — Я могу еще больше привести, если надо.