В свете луны
Шрифт:
Аннабель едва заметно кивнула.
– Как долго вы здесь?
– Я подал в отставку сразу после выборов.
Ройс никак не мог понять, к чему клонит Аннабель.
– Это из-за нашего дела или из-за войны?
– Я что-то пропустил? О какой войне вы говорите?
Аннабель бросила на него испепеляющий взгляд, и насмешливая улыбка мгновенно исчезла с его лица.
– Я ничего не знал об этом соглашении до тех пор, пока некоторое время назад не вернулся домой. Вообще-то это ваш отец, а не мой, был инициатором, – объяснил Ройс, внимательно наблюдая за реакцией девушки.
Аннабель немедленно возразила:
– Неправда.
От негодования и обиды у нее потемнели глаза. Ройс знал, что она не верит ему. Девушка и помыслить не могла, что ее горячо любимый отец уделял внимание только сыновьям, а единственную дочь использовал в качестве матери для них и хозяйки дома. Так что разговор предстоит нелегкий. Пусть Аннабель пребывает в мире иллюзий, но он не собирается осложнять ситуацию ложью.
– Ваш отец прислал мне письмо, в котором попытался все объяснить, – сказал Ройс, охваченный яростью.
Он испытывал ее всякий раз, споря с отцом. Всю жизнь Пейтон Кинкейд манипулировал другими в корыстных целях. Тех же, кто не поддавался, старался подчинить, сломить. И это, как правило, ему удавалось. Ройс же не желал подчиняться.
И вдруг сейчас подчинился. Это ему явно не нравилось. Но он пройдет через весь этот фарс, если Аннабель так угодно. Не ради нее. Нет. Потому что только от гордой мисс Холстон зависело, утонет она или останется на плаву. Он подчинился воле отца лишь ради Гордона. Отец знал это и использовал в своих интересах.
Девушка подошла к окну, раздвинула бархатные портьеры и стала смотреть во двор. Ройс ждал.
– Он не блефует, – проговорила наконец девушка.
– Вы уверены? Почему? – Ройс знал, что старик никогда не блефует. Просто ему хотелось узнать, что об этом думает Аннабель.
– Вы здесь не потому, что очень хотите на мне жениться, мистер Кинкейд. – Она посмотрела на Ройса. – Есть причина, не позволяющая вам ослушаться отца.
Ройс кивнул, подтверждая правоту Аннабель, но не собираясь комментировать ее высказывание.
– Я не стану спрашивать вас о том, что побудило действовать вас так, а не иначе, мистер Кинкейд, – сказала она, и Ройс подумал, что к многочисленным достоинствам Аннабель можно добавить еще и проницательность. – Но мне хотелось бы знать, что вам написал мой отец.
Ее отца Ройс уважал до тех пор, пока не получил от него письмо. После этого он стал подозревать, что странная дружба между Пейтоном Кинкейдом и Томасом Холстоном не была такой уж странной.
Втянув Аннабель в это соглашение, ее отец заботился прежде всего о Бо и Гордоне, а Аннабель заплатила двойную цену. Отец Ройса получил удовлетворение от того, что подчинил своего старшего сына своей воле. И снова самую высокую цену заплатила Аннабель. Ройс хотел было уже предостеречь девушку, но не сделал этого. Он был ничем не лучше двоих бесчестных стариков, потому что позволил ей заплатить высокую цену ради благополучия Гордона. Она еще не знала всей чудовищной правды и пусть никогда не узнает ее, подумал вдруг Ройс.
– Ваш отец предвидел кровопролитную войну и нашел способ защитить своих детей, – проговорил Ройс, сообщив лишь самую безобидную часть письма Томаса Холстона и изложив лишь те его условия, которые касались непосредственно ее.
Губы Аннабель тронула
– Он был безнадежно болен и совсем потерял рассудок. Но иногда разум его прояснялся, – тихо сказала Аннабель.
Ощутив нечто среднее между сочувствием и изумлением, Ройс подмигнул девушке.
– Единственным утешением в горе является то, что есть товарищи по несчастью.
– Папа был слишком далек от реальности, не правда ли?
В глубине ее сумеречных карих глаз золотой искрой вспыхнула улыбка, буквально преобразив Аннабель, сделав ее настоящей красавицей. Ройс выпрямился, подумав, что должен отступить, пока все не зашло слишком далеко.
– Коль скоро вы с легкостью цитируете Сервантеса, мисс Холстон, уверен, что нам с вами будет о чем поговорить за обедом, – Ройс улыбнулся, беря девушку за руку. – А сейчас я хочу задать вам один вопрос.
Аннабель не отняла руку, но потупилась, когда он повел ее прочь из библиотеки, и Ройс был ей благодарен за это. Ройс предпочитал женщин с пышными формами, не очень застенчивых. Худенькие леди, чьи глаза отливали золотом, его не привлекали.
– Если не верите, что Пейтон Кинкейд блефует, почему добавили свои условия к соглашению?
– Надеюсь, Шекспира вы тоже читали, мистер Кинкейд? – спросила девушка, снова поставив Ройса в тупик.
Он кивнул.
– Вы знаете, какой сегодня день? – продолжала Аннабель.
В ее, казалось бы, лишенных смысла вопросах была своя система. Ройс подавил улыбку.
– Мартовские иды, – ответил он. – Вы экзаменуете меня, мисс Холстон. А помните ли вы, что произошло со стариной Юлием? [1]
В глазах девушки блеснуло золото.
– О, конечно. Я всегда хотела жить на пределе.
– Мисс Холстон, уверен, ваше желание сбудется.
Улыбка озарила лицо девушки, и у Ройса перехватило дыхание.
Карлайл встретил их, как только они вошли в гостиную, и тотчас вырвал руку сестры из руки Ройса. Он не мог взять в толк, почему она позволила ему это. Наверняка ее кожа саднит в том месте, где пальцы Ройса коснулись ее руки. Карлайл даже не попытался скрыть свою ненависть, гневно встретив взгляд холодных серых глаз Ройса. О, этот мерзавец умел скрывать свои эмоции.
1
Имеется в виду трагедия У. Шекспира «Юлий Цезарь» и 14 убийство Юлия Цезаря во время мартовских ид.
Присутствующие в гостиной Джарвис и Пейтон были одеты соответственно случаю в элегантные черные сюртуки, белоснежные сорочки с жесткими накрахмаленными воротничками и шелковые галстуки. Карлайл же намеренно надел мундир. Тот самый, который сшила для него Аннабель всего два месяца назад. Сама же она, очевидно, надеясь произвести на Кинкейда впечатление, надела добротное коричневое платье из саржи вместо траурного наряда. Однако Карлайл сомневался, что Ройс Кинкейд заметил это.
На Ройсе были штаны из оленьей кожи, которые непристойно обтягивали его мускулистые бедра. Свободная замшевая блуза без воротника с расстегнутыми вверху пуговицами открывала загорелую грудь. Ройс представлял собой странную смесь индейца с пиратом и был греховно красив.