В свободном поиске

Хэленка

– То есть, ты только из-за нее туда ходишь?

– Ну, да. А ты думал, я воспылала неземной любовью к православной церкви? Вряд ли.

– Почему с ней не ходят сыновья, муж? Они не беспокоятся? Ты одна так переживаешь?

– Мужчинам сложнее, а я не умру, даже интересно иногда, как психологу. Психология опиума для народа, - я хмыкнула.

– Так ты еще и в Бога не веришь?

– Верю. А в церковь - нет. К тому же, я верю во все сразу, и в существование Рая, и в переселение душ. Так

что, мне, наверное, все равно, с кем молиться, хоть с христианами, хоть с буддистами. Все, я ушла на отдых, - заявила я категорично, когда мы дошли до моего номера. Я бы и на обед уже не пошла, лучше поспать немножко, уж очень неспокойной была эта ночь: все время какая-то невнятная гадость во сне появлялась, да и просыпалась я раз пятнадцать, не меньше.

– Я позвоню? Какие планы на завтра?

– Пока никаких, но обязательно появятся, если ты что-то предложишь, - сказала, надеясь этим подстегнуть парня к дальнейшим действиям.

– Хорошо, - кажется, через чур подстегнула, потому что Рома сделал весьма недвусмысленное движение в мою сторону. Я мгновенно исчезла за дверью, и захлопнула ее перед носом парня. Уже будучи под защитой, пусть и несколько эфемерной (картон, покрытый ламинатом, вряд ли кого защитит), я поняла, что ни при каких обстоятельствах не хочу целоваться с Ромкой. Он милый, приятный, с ним весело, и все. О Боже! Только не это! Кажется, я влюбилась! И, кажется, не в того человека, который остался за дверью гостиницы...

Глава 16

Хорошо, что немного подавила подушку в гостинице, все-таки все эти службы - занятие весьма и весьма утомительное. И почему Лариса католическую церковь не посещает, там хоть лавочки имеются! Правда, не знаю как в просвещенной Европе, а у нас католики большую часть службы на коленях стоят, что тоже не вдохновляет. Как только все эти старушки, каждые пять минут жалующиеся подругам, врачам и родным на тысячи реальных и воображаемых хворей, умудряются стоять всю службу в страшной духоте, даже не снимая верхней одежды? Почему в храмах нет гардеробной? Не могу я следовать примеру бабулек, а держа в руках пуховик, креститься неудобно. В общем одни сплошные сложности.

Единственный положительный момент - я могу рассматривать окружающих, в принципе, типажи примерно одни и те же на каждой службе, все равно, забавно бывает. Вот рядом со мной истово крестится пожилая женщина с таким злобным лицом, что его не смягчает даже осознание торжественности момента. Вот пухлый довольно молодой мужчина шепчет что-то, может, повторяя молитвы, может, отсебятину порет, весь покрытый каплями пота. Зрелище то еще, надо сказать, спасибо, я от него в некотором отдалении. Наверняка, мужчина нездоров, скорее всего, сахарный диабет, и в церковь ходит просить об исцелении. Интересно, если он внезапно выздоровеет, посвятит свою жизнь добрым делам и восхвалению милости Божьей? Что-то подсказывает мне, что это очень сомнительно: слишком очевидна сальная грязь во взгляде, после такого хочется вымыться в очень горячей воде. Не стала бы я на месте Высших сил помогать такому подозрительному типу! А вот совсем молоденькая девушка, надеюсь, я не выгляжу даже отдаленно как она, хотя юбки в пол, отсутствие косметики и тщательно убранные волосы у нас одинаковы. Только очень хочется верить, что у меня нет такой же готовности повиноваться, глупой восторженности и отрешенности от реального мира. Уф, надоело мне наблюдать, небольшая передышка и снижение температуры не повредит.

Тихонечко проталкиваюсь на улицу, не переживая, что больше не смогу занять такое удачное с точки зрения тетки место неподалеку от алтаря.

По мне так самое удачное место - поближе к выходу, там и лавочки есть. Выхожу на церковный дворик, к счастью, лавочки и здесь в наличии, а претендентов на сидячие места совсем немного, в основном дети. Я с наслаждением вдыхаю ледяной воздух несколько минут, получая удовольствие от того, что холод прокрадывается под одежду, а такое со мной случается крайне редко. Жаль, слишком холодно, чтобы просидеть здесь пару часиков, а еще лучше - до конца службы. Возвращаюсь внутрь, но торможу, не отходя слишком далеко от заветных лавочек. Конечно, нехорошо сидеть во время службы, но как-то я сомневаюсь, что Господь нас судит по нашей позе во время молитвы, а для людей сойду за беременную или больную - бледное лицо тому подтверждение.

Краем глаза замечаю интересную пару, вошедшую позже основной массы верующих. Сухонькая седая совсем маленькая старушка с очень приятным добрым лицом и высоченный слегка сгорбленный старик. Лицо старика тоже могло бы мне понравится, если бы не отталкивающая пустота во взгляде, так хорошо мне знакомая по приступам бабули.

– Деточка!
– неожиданно обращается ко мне старушка.
– Можете присмотреть за Петром Александровичем, пока я немного службу послушаю, а то он любит неожиданно куда-нибудь путешествовать. Ему просто надо строго сказать, чтобы сидел, отдыхал, он послушный.

Я киваю, стараясь сдержать смех - сразу представила, как милая старушка грозно рявкает: 'Сидеть!', и Петр Александрович мгновенно садиться, пытаясь вилять несуществующим хвостиком. Минут двадцать уходят на контроль за послушным стариком. Тот и правда время от времени взбрыкивает, пытаясь встать и направится к выходу, но, остановленный моей твердой рукой на его плече, успокаивается на время. Да... может, пора идти санитаркой в психушку? Опыт работы имеется, нервная система не из слабых, глядишь, обнаружу, что это и есть мое призвание. Теперь уже представила себя в новом образе: белый халат, в одной руке - плетка, в другой - почему-то, рупор. Эх, доведет меня когда-нибудь богатое воображение до психушки, и не в качестве работника, а пациентом.

Хорошо, что все рано или поздно заканчивается! Праздничная служба, хоть и ужасно длинная, слава Богу, не бесконечная, осталось домой добраться и в постель. Можно половину праздника провести в объятиях Морфея, тем более, что завтра я работаю целый день, а через два дня у меня экзамен. Черт! И зачем только я фактически пообещала Ромке, что схожу с ним куда-нибудь?! Никуда не хочу, ничего не могу! А до дома еще между прочим ехать и ехать: не знаю, с какой радости тетка выбрала именно эту церковь, но она ей не изменяет. Здесь и батюшка лучше, и иконы красивее, и людей меньше, в общем, солнце ярче, а трава зеленее. Если бы не располагалась вся эта благодать на отдаленной окраине и не нужно было ехать сначала на метро, а потом на маршрутке, я бы совсем ничего не имела против. А в такое время маршрутку еще дождаться надо, так что, чтобы не замерзнуть, стоя на месте, мы движемся к заветной цели в виде теплой станции метро.

Всего-то два часа и мы дома! Подумаешь, немножко померзли, для здоровья даже полезно. А такси мы никогда не берем: Лариса клятвенно уверяет, что ее там страшно укачивает. Не, ну это - нормально, так у всех, в вонючем уазике не укачивает, а в иномарке - в обязательном порядке.

Дома падаю в кровать, навалив на себя всю коллекцию одеял, которые могу найти. Конечно, лучше было бы в ванне отогреться, но сил набирать, а тем более, отмывать ее, не осталось. Так что будем, довольствуясь тем, что имеем, ждать, когда одеяла помогут.