В свободном полете
Шрифт:
— А ты как? — Слышу, как Джейк спрашивает у Скитера. — В прошлый раз, когда мы встречались, у тебя была «тойота», верно?
— «Хонда», — утоняет Скитер.
— Не шутишь? У тебя новая модель, только что выпущенная?
— Парочка. И знаешь, парень, что я тебе скажу — галлон на пятьдесят две мили.
Джейк присвистнул:
— Клево.
Решив, что уже можно вернуться, выхожу из своего укрытия, то есть из-за кустов. К сожалению, вопрос, которого я так старалась избежать, дожидается
— А чем занимаетесь вы? — любезно спрашивает меня Рэйчел, швыряя сигарету прямо на землю и элегантно растирая ее подошвой своей роскошной туфельки.
— Э-э. — Я кошусь на Джейка, и он ободряюще кивает. — Я безработная.
Возможно, мне показалось, но готова поклясться, что я услышала вздох. И убеждена, что Скитер и Рэйчел обменялись паническими взглядами.
— Черт! — произносит Скитер, изображая сочувствие. — Вот ведь дерьмо.
— Долбаная экономика, — подхватывает фотограф. Рэйчел качает головой.
— Сейчас такая тяжелая ситуация. Мне иногда кажется, что все мои приятели потеряли работу. — Она вздыхает. — Думаю, кое-кому из нас просто повезло.
Дверь позади качнулась, и все мы обернулись, радуясь возможности отвлечься. Какой-то придурковатый официант вытер пот со лба и размазал его по лацканам своего фрака.
— Эй, ребята, — шумно выдохнул он, — там произносят тосты.
— Ну ладно. — Скитер пригладил свои блестящие волосы. — Шоу начинается.
Едва ли мне повезло с соседями по столу. Если бы мне улыбнулась удача, мы не сидели бы рядом с Линдси и Колином (служащими инвестиционного банка). Они тоже из Нью-Йорка, но там, где они свили гнездо, в пентхаусе с садом на крыше и террасой, это совершенно иной город. Они для нас такие же иностранцы, как туристы в панамах, покрытые слоями солнцезащитного крема.
По другую сторону стола — Фил, юрист, и его подруга, Марибелла, итальянский скульптор прямо из Италии. Они познакомились по Интернету. И она не знает ни слова по-английски. Хотела бы я иметь такую изящную отмазку. Но мне приходится избегать активного участия в беседе. Время от времени я подзываю официанта и прошу наполнить вновь мой бокал.
Следующей представилась пара справа от нас, но я не расслышала их имен. Я оцепенела от ужаса, внезапно осознав, что сейчас круг замкнется, и нам с Джейком придется рассказать о себе. И только мы за этим столом способны развлечь публику «кратким содержанием предыдущей жизни».
Парень с разбитым сердцем и большими планами в сфере фотоискусства приглашает одинокую безработную девушку на свадьбу друга, надеясь предотвратить суицидальную попытку.
— Простите, — тихо произношу я, ни к кому конкретно не обращаясь. Поднимаюсь и осторожно выскальзываю из-за стола.
Едва я вышла на улицу, как откуда-то
Закуриваю. Листья колышутся, бормоча «ц-ц-ц».
— Даже не верится, что ты вот так меня бросила!
Оборачиваюсь. Из тени выступает Джейк с двумя бокалами шампанского. Луч света, пробивающийся от входа, весело мерцает в пузырьках.
— Кто кого бросил? Ты, кажется, прекрасно проводил время с этой итальянской художницей.
— Марибеллой? Издеваешься? У нее абсолютно нет чувства юмора. Она не смеялась ни одной моей шутке.
Удивленно смотрю на него:
— Она же не говорит по-английски.
— И что? Я говорил очень громко. — Джейк протягивает мне бокал. — Паршиво тебе, да?
— Нет, ничуть. — Я делаю маленький глоток. — Я просто забыла, как это может быть тяжело.
— Все оттого, что у тебя нет работы?
— Можно считать и так. Последняя моя вечеринка была в честь увольнения. Просто я чувствую, что не имею почти ничего общего с этими людьми.
— Не понимаю, почему ты так к себе относишься. Когда я рассказываю, чем занимаюсь, это производит большое впечатление на людей, а ты ведь знаешь, какой отстой моя работа…
— Это другое…
— Дай мне закончить. Вот что я имею в виду: разве эти люди хвастаются своей замечательной работой? Они лгут. И ты это прекрасно знаешь. И я тоже это прекрасно знаю. Но скажу тебе одну вещь. Никто не любит свою работу. И это факт.
— Ну и что же мне делать? Вернуться туда и начать лгать, как все другие? Притвориться, что у меня есть работа?
— Почему бы и нет?
— Потому что не могу вообразить ничего более пошлого. — Раздраженно наступаю на свой окурок.
— Отлично. Тогда вообще не говори об этом. Ты вовсе не обязана. — Джейк протягивает мне руку. — Я вышел, чтобы сказать: тебе больше не о чем беспокоиться. Играет оркестр. — И после короткой паузы продолжил: — И я хотел узнать, не потанцуешь ли ты со мной.
— А ты умеешь танцевать? — скрестив руки на груди, сердито спрашиваю я.
— Ха! Прошу. — Джейк подставляет локоть. — Не обижай меня.
Мы успеваем захватить хвостик первой мелодии — вечно любимое публикой «Твист энд шаут». Продолжая в темпе рока, оркестр переходит к интерпретации «Тутти-фрутти».
Джейк выскакивает на танцпол и демонстрирует безупречное вращение; полы его расстегнутого пиджака летят по воздуху, сопровождая движение. Он ловко останавливается и протягивает руку: