В свободном полете
Шрифт:
Что до меня, я люблю мучить себя альтернативными вариантами, пока не начинаю задыхаться под их грузом. Но на этот раз сама себе удивляюсь. Без малейших колебаний соглашаюсь на работу в Эспене. Поскольку, безусловно, сказать «да» чертовски проще, чем «нет». «Нет», как правило, требует объяснений. С другой стороны, «да» — это односложный, неоспоримый жест доверия. Милосердно быстрый и безболезненный.
Мне никогда не приходит в голову, что важное, возможно жизненно важное решение, принятое мною столь бездумно, можно изменить. Честно говоря, я считаю, что прыжки в неизвестность очень возбуждают, даже взбадривают. На последующие несколько дней я поставила перед собой задачу распределить
И когда наконец, аврал закончен, выясняю, что потерпела полный провал. Настырно засосало под ложечкой. Это случилось, когда я, разбирая и упаковывая свою коллекцию футболок, обнаружила, что одна мне не принадлежит.
Она принадлежит Джейку.
Есть несколько возможных сценариев ужина с Джейком сегодня вечером, и ни один из них не кажется привлекательным. Например:
Ресторан — вечер (сцена № 1)
Он в гневе, сдерживает ярость в стиле раннего Марлона Брандо (вспомните «Трамвай «Желание»»). Когда я сообщаю, что уезжаю в Эспен, Джейк сначала ничего не отвечает. Мы сидим в зловещем гробовом молчании, и в какой-то миг я верю, что все обойдется без сцен. Но затем Джейк комкает салфетку, швыряет ее на стол, прикрывает рот тыльной стороной ладони, словно стирая кровь с нижней губы. Одним стремительным движением выбрасывает руку вперед сметая со стола тарелки и бокалы. Вставая, опрокидывает стул. А по пути к выходу отшвыривает в сторону официанта. Дверь с грохотом захлопывается за ним, заставляя всех посетителей невольно вздрогнуть. И все смотрят на меня. Поскольку я не только разрушила свою жизнь, но вдобавок еще испортила всем ужин.
Или…
Ресторан — вечер (сцена № 2)
Ему больно. Но это элегантная душевная боль в стиле Кэри Гранта. Осторожно сообщаю ему новость, и, по крайней мере, сначала, он воспринимает ее спокойно. Пытается отнестись к ситуации легко, отпускает несколько острот. Но, нервно перебирая руками, Джейк случайно опрокидывает солонку. Мы замолкаем. И хотя мы не слишком суеверны, но понимаем, что стол, засыпанный просыпавшейся солью, не может быть хорошей приметой. Вероятно, поэтому Джейк мог бы просто бросить щепотку через плечо и сказать, что все пустяки, но вместо этого медленно проводит рукой по столу, слишком внимательно разглядывая его. Когда он поднимает взгляд на меня, глаза у него красные и блестящие. Непривычно тихим и серьезным голосом Джейк умоляет меня изменить решение, остаться с ним. И я говорю… не знаю, что я говорю.
Или…
Ресторан — вечер (сцена № 3)
Джейк совершенно спокоен. Холодный, невозмутимый, отстраненный, настоящий Богарт. Никаких слезливых прощаний. Вместо поцелуя хлопает меня по плечу. Или треплет за щеку. «Выше нос, — подбадривает меня, заметив, что я вот-вот разревусь. — Тебя ждут новые приключения». А когда я истерически заявляю, что мы могли бы все сохранить и любить друг друга на расстоянии, он фыркает и качает головой: «Детка, это не для меня».
Есть еще один сценарий (сцена № 4), который я сначала не принимаю во внимание. Но постепенно, когда на душе становится все хуже и хуже, постепенно склоняюсь именно к нему. Я ведь могу ничего не говорить Джейку. Почему я должна ему сообщать? Я пока не сказала Лори. И Аманде. Я даже не позвонила маме. Почему не провести приятный вечер, а потом ночь, полную страсти? А когда наступит суббота,
Правда, будет здорово?
Сцена № 4, именно она.
Это, наверное, самый долгий ужин в моей жизни. Бабочки в животе машут крылышками с таким остервенением, что я готова принять это за отголоски землетрясения в Японии. Весь вечер так пристально смотрю на Джейка, что он то и дело вытирает лицо салфеткой.
— Что такое? У меня томатный соус на носу?
— Нет, нет, ты замечательный, — заверяю я его.
В этом-то и проблема. Он замечательный. Просто идеальный. Больше всего на свете хочу отыскать в нем недостаток, что-то та кое, чего я не выношу. Мне подошел бы любой изъян, и я раз за разом прокручивала бы его в голове, убеждая себя, что покинуть такого парня легче легкого. Но Джейк удивительный. Ест аккуратно, задумчиво пережевывая каждый кусочек и вместе с тем внимательно ухаживая за мной. Следит, чтобы бокал с водой был полон, передает тертый сыр, добавляет перца. Хмурится, когда замечает, что я едва притронулась к своим гноччи.
— Тебе не нравится, — расстроено говорит Джейк. Как будто это он меня огорчил, а не паста.
— Я просто не голодна.
— Вот. — Он опускает вилку. — Попробуй моего цыпленка. Очень вкусно.
— Нет, правда, Джейк, я сыта.
— Только попробуй, — настаивает он, придвигая тарелку.
Понимаю, что спорить бесполезно. Меняюсь с ним тарелками, хотя знаю, что Джейк не выносит макароны. Заставляю себя проглотить кусочек.
— Неплохо, правда? — с надеждой улыбается он.
— Да, очень вкусно. — Возвращаю ему тарелку.
Он отказывается:
— Нет, я уже наелся. Это твоя доля.
Через пятнадцать минут официант убирает со стола. А тема Эспена все не поднимается. Не по моей вине. Джейк просто не спрашивает. — Полагаю, десерт ты не хочешь?
— Нет, спасибо, — угрюмо отвечаю я.
Плачу по счету — на самом деле это единственное, что я могу сделать. К тому времени, когда мы выходим, я уже столько раз мысленно повторила: «Джейк, мне нужно кое-что сказать тебе», удивительно, как это еще не прозвучало вслух. Хотя бы случайно.
Джейк останавливает такси.
— К тебе?
— Конечно.
Как только садимся в такси, я приникаю к нему. Обхватываю его руками, привлекаю к себе. Почти укладываю на себя. Целуя его, я страстно извиваюсь под ним, пока наши тела не соединяются плотно-плотно. А потом обнимаю Джейка еще крепче, притягиваю еще ближе, и чем плотнее он приникает ко мне, чем больше чувствую тяжесть его тела, тем более маленькой и беззащитной становлюсь сама.
— Что с тобой? — выдыхает он.
Его лицо так близко, что меня согревает тепло его дыхания.
— Замолчи, — говорю я. Потому что поездка скоро закончится. Вечер закончится скоро. И этот момент скоро придет к концу.
— Джейк, я должна тебе кое-что сказать.
Вот так. В конце концов, я произношу это. Но сейчас слова звучат до смешного, неуместно. Он уже прошел через мою гостиную с зияющими на стенах и книжных полках пустотами. И оказался в спальне, где застыл как вкопанный, обнаружив на полу коробки, часть которых уже упакована и заклеена.
— Ты куда-то собираешься? — спрашивает Джейк.
— В Эспен.
— Зачем?
— Я получила там работу. — Я могла бы рассказать подробнее, но предпочитаю отвечать на конкретные вопросы.
— Когда уезжаешь?
— В субботу.
Он морщится и трясет головой, как делают люди, глотнувшие крепкого.
— И когда ты собиралась мне об этом сказать?
— За ужином.
— За сегодняшним ужином?
— Да.
— Забавно, не припомню, чтобы ты упоминала Эспен.