В те дни на Востоке
Шрифт:
В полдень прибыл полк Миронова. У Мелехина осталось не больше батальона. Бойцы, укрываясь за выстроенными в линию повозками, в окопах продолжали отбивать атаки. Японцы тоже понесли большие потери: вокруг лагеря всюду лежали трупы.
Сидорову было приказано пробиться через японское кольцо и соединиться с осажденными. Второй батальон должен был окружить штаб бригады в ущелье и заставить его сложить оружие.
Стрелковые роты первого батальона под прикрытием минометного огня пошли в наступление. Японцы повернули
Измотанные боем, испытывая недостаток в боеприпасах, японцы слабо сопротивлялись. Кольцо было прорвано в нескольких местах, и самураи начали сдаваться в плен.
Навстречу бежали солдаты и офицеры, обнимая своих товарищей.
– Мы уж совсем отчаялись, – говорил Мелехин Сидорову, прижимая к груди перевязанную руку. – Думали, доконают нас самураи.
– Вы – молодцы! Стойко держались.
– Пойдемте, посмотрим, что они тут натворили.
Мелехин подвел Сидорова к палатке санчасти, где собралось много офицеров батальона. Вокруг лежало не менее двухсот трупов, исколотых штыками и порубленных саблями.
– Изверги! Фашисты! – содрогался Сидоров. – Много горя и слез принесет ваша полевая почта.
Арышев услышал номер почты, и сердце его сжалось: это был Танин полк. Все завертелось в голове: что с ней, где она?
Он спросил у Мелехина, остался ли кто-нибудь в живых из медработников.
– Остались. Вон там они, – показал подполковник на повозки. Анатолий поспешил туда, перепрыгивая через окопы и воронки, обходя трупы. В одном месте его остановил раненый лейтенант.
– Браток, дай попить, если есть.
Арышев отстегнул от ремня фляжку и подал ему. «Может, знает что-нибудь о Тане», – подумал Анатолий.
– Скажи, друг, ты не видел медсестру Тихонову?
– Таню? Час назад она перевязывала меня. А что потом с ней – не знаю.
Подошли санитары, положили лейтенанта на носилки и понесли. Анатолий пошел за ними, ни о чем не спрашивая их. Санитары обошли двух убитых лошадей, миновали составленные в линию повозки. Около ивового куста поставили носилки на землю. Здесь было много раненых. Им оказывали помощь сестры, врачи.
Анатолий искал Таню. Возле одних носилок сидела девушка, что-то доставала из санитарной сумки. Анатолий узнал Симу и тут же увидел лежавшую на носилках Таню. Светлые волосы ее рассыпались по подушке, лицо посерело, щеки запали. Анатолий кивком поприветствовал Симу и опустился на колени. Таня открыла глаза.
– Толя! Милый! – Она обняла его за шею. Глаза ее блеснули радостью. – Откуда ты?
Он взял ее руку, прижал к своей щеке.
– Из-под Хайлара… На помощь к вам.
– Что ж так поздно? Видел, сколько тут полегло? И меня вот задело…
– Ноги?
– Да… перебило. Нужна срочная операция.
На лбу у нее выступили крупные бисеринки пота. Анатолий достал платочек и осторожно снял их.
– Душно! Воды бы, – металась Таня.
Он поднес к ее губам фляжку. Таня сделала несколько глотков, облегченно вздохнула. Взглянув на сидевшую рядом подругу, сказала:
– Симочка, достань из моей сумки тетрадь. – И снова перевела взгляд на Анатолия. Но уже радости в глазах ее не было. С трудом сдерживая себя, чтобы не стонать, она кусала губы. Сима подала Анатолию тетрадь.
– Это тебе, Толя. Может, Пригодятся мои записи. Издали донесся гул моторов. Подошли санитарные машины. Таня взяла руку Анатолия, улыбнулась уголками губ.
– Разве думали о такой встрече? Правда?.. Эх, война, война!
Кто-то крикнул, чтобы раненых переносили в машины. Сима тронула за плечо Анатолия. Он встал, взялся за ручки носилок и вместе с Симой понес Таню, осторожно обходя каждое препятствие на пути. В голове его бились мысли: увидятся ли они еще? Что будет с Таней? Как она перенесет операцию?
Когда носилки установили в машине, Анатолий склонился, поцеловал Таню. Она чуть слышно всхлипывала. Он понимал, о чем думала она в эту минуту.
– Успокойся, милая. Все будет хорошо… Мы еще встретимся, обязательно. – И сам еле сдерживал слезы.
– Прощай, милый… Береги себя.
Долго сопротивлялись окруженные в ущелье японцы. Не хотелось полковнику Хирота складывать оружие. Но силы иссякли, кончились боеприпасы, и он приказал поднять белый флаг.
К Миронову пришли парламентеры: двое офицеров и один рядовой. Они отвесили глубокие поклоны. Рядовой заговорил по-русски:
– Полковник императорской армии господин Хирота желает знать, что от него потребуют советские, если он прекратит сопротивление.
– Немедленно сложить оружие и сдаться в плен, – ответил Миронов.
Переводчик надменно улыбнулся.
– Слова плен, господин подполковник, в японском языке нет.
– Хорошо. Тогда мы назовем это капитуляцией.
– И этого слова нет.
У Миронова дернулось правое веко.
– Ну вот что, господа. Если через полчаса ваш полковник не приведет сюда своих подчиненных, мы возобновим огонь.
Парламентеры раскланялись и ушли.
Вскоре из расположения японцев донеслись одиночные выстрелы. Некоторые офицеры и солдаты не пожелали сдаться в плен.
– Все ясно, – сказал Миронов Воронкову. – Отправляйтесь к Мелехину, готовьтесь к приему пленных.
Ровно через полчаса офицеры штаба бригады во главе с полковником Хирота вышли из ущелья и под конвоем наших бойцов направились в долину, где находился основательно потрепанный, но не сдавшийся полк Мелехина. За офицерами следовали колонны пеших и конных солдат.