В театре и кино
Шрифт:
После занятий мы возвращались к своим режиссерским делам, в съемочные группы.
В начале октября 1941 года меня вызвал художественный руководитель «Мосфильма» Сергей Михайлович Эйзенштейн и вручил утвержденный им мой режиссерский сценарий «Неуловимый Ян». Я немедленно приступил к подбору актеров, что оказалось тогда далеко не простым делом, так как почти все театры уже эвакуировались из Москвы.
Задержавшись с актерскими пробами, я пришел 15 октября на студию. Здесь было безлюдно. Оказывается, почти все уже уехали. От директора я узнал, что студия эвакуирована в Алма-Ату, что завтра, 16 октября, уходит на Горький последний студийный автобус.
И вот я – в этом последнем автобусе. Он медленно продвигается
Из Казани, через Новосибирск, мы добрались, наконец, до Алма-Аты. Кинематографистов здесь было много, местная студия оказалась переполненной, и решено было мою картину передать на Тбилисскую студию. Я поехал в Тбилиси вместе с режиссером Владимиром Петровым, постановщиком «Петра Первого», которому предложили работать вместе со мной, так как он не был тогда занят. Мы приехали в Грузию в канун 1942-го года. Тбилиси встретил нас проливным дождем… (Через некоторое время Петрову поручили снимать фильм «Кутузов», он уехал, и я уже один продолжал съемки «Неуловимого Яна».)
Мильча – Е. Гаркуша-Ширшова
Очень помогла мне дружба с чешскими товарищами, их советы и пожелания. Я подружился с ними еще в Москве, работая над сценарием фильма «Неуловимый Ян». Однажды мне довелось беседовать с Клементом Готвальдом. По поводу сюжета фильма он сказал мне: «Ян в вашем сценарии всегда один, он ведет тайные передачи по радио. Это постоянное одиночество – не произведет ли оно впечатление оторванности героя от его народа, ведущего борьбу против фашизма?» Тогда у меня родилась мысль, осуществленная потом в финале фильма: спасаясь от преследования фашистов, Ян уходит с партизанами в горы…
Часто встречался я и с главным консультантом фильма – профессором Зденеком Неедлы, ставшим впоследствии министром просвещения и президентом Академии наук Чехословакии. Этот большой культуры, обаятельный человек в какой-то мере стал прототипом профессора Неруды – одного из благороднейших героев фильма. Неедлы подарил мне альбом с достопримечательностями Праги. Этот альбом оказал неоценимую пользу при постройке в павильонах Тбилисской киностудии пражских улиц и площадей.
Работая в Тбилиси, я, естественно, познакомился и подружился со многими деятелями грузинской культуры, искусства, музыки, в первую очередь – с кинематографистами. Особенно приятно вспоминать встречи с талантливыми мастерами кинорежиссером Николаем Шенгелая и его женой – известной актрисой Натой Вачнадзе. Они были тогда в расцвете творческих сил.
Заглавную роль в фильме «Неуловимый Ян» исполнял Евгений Самойлов. Его партнершей была актриса Евгения Гаркуша, о которой я уже упоминал. Действие фильма развивалось стремительно, изобиловало острыми драматическими моментами, неожиданными перипетиями.
В фильме воссоздавались подлинные эпизоды борьбы чешских патриотов против гитлеровцев. Один из них – убийство фашистского протектора Гейдриха. Снимая эти эпизоды, мы чувствовали себя непосредственными участниками битвы против фашизма. Весь съемочный коллектив работал с большим энтузиазмом, не считаясь со временем, мужественно преодолевая немалые трудности, вкладывая в работу
Картина «Неуловимый Ян» имела успех у зрителя. На премьеру в Москву прибыли чешские друзья. В тот торжественный день я познакомился с Людвиком Свободой, ныне – Президентом социалистической Чехословакии. Тогда он командовал чешской бригадой, сражавшейся плечом к плечу с Советской Армией против гитлеровских поработителей.
…Через двадцать лет после той премьеры я впервые побывал в Чехословакии. Прошелся по знакомым мне заочно улицам Праги, полюбовался Карловым мостом, древней ратушей, другими историческими достопримечательностями. Увы, никого из тех людей, кто оказал мне в свое время неоценимую помощь в работе над фильмом, уже не было в живых… Я поднялся на высокий холм, откуда видна вся Прага, где стоит величественная статуя Яна Жижки, и положил цветы на могилы Клемента Готвальда, Вацлава Копецкого, Зденека Неедлы в пражском пантеоне.
Свадьба
Шел 1944-й год. Близилась окончательная победа над фашизмом. В Москву один за другим возвращались из эвакуации театры. Культурная жизнь столицы постепенно возрождалась.
В тот год отмечалось 40-летие со дня смерти А. П. Чехова. Мастера сцены и экрана обратились к его маленьким пьесам. Кинорежиссер В. Петров снимал «Юбилей». Я стал готовиться к съемкам «Свадьбы».
В сценарии я использовал и черновые варианты пьесы, и рассказы Чехова «Свадьба с генералом», «Жених и папенька», «Свадебный сезон», «Выбор невесты», «Брак через 10 – 15 лет», и знаменитые чеховские записные книжки, полные сверкающего юмора, бичующей сатиры.
Мне хотелось создать некую экранную энциклопедию мещанских браков.
Ведь в браке, рассуждал я, как в капле воды, отражалась философия современного Чехову российского мещанства, которое он столь блистательно, горько и зло высмеивал. В этой среде свадьба – отнюдь не счастливый момент в жизни любящих друг друга людей, не союз сердец, а всего лишь откровенная сделка, акт купли-продажи. Дело идет о чистогане, о выгоде.
В пьесе Чехова «Свадьба» сталкиваются два воинствующих мещанских «лагеря» – невесты и жениха. Это – повод для острого, гротесково обрисованного конфликта, истинной, абсолютно ни в чем не повинной жертвой которого становится единственный порядочный человек в этом обществе – капитан в отставке старик Ревунов-Караулов.
Воинствующе активен и живуч в пьесе – и в сценарии – лагерь невесты. Нужно было найти ему достойного противника в лице жениха. И блистательно сыгранный Эрастом Гариным жених оказался противником достойным. Такого не запугаешь, на мякине не проведешь. Он – гордый. И уж если его, гордого, хотели обмануть, подсунув капитана вместо генерала, то – держись! Жених за себя постоит – месть его страшна. Он в отместку и перины вспорет, и в участок заявится, требуя справедливости:
– Я обманывать себя не позволю. Я не субъект какой-нибудь, я одушевленное имя существительное. И у меня в душе свой жанр есть!..
Добиваясь в фильме достоверности бытовой обстановки, я одновременно стремился к философскому обобщению. Думается, в какой-то степени это удалось в последних сценах. Вот «разоблаченный» свадебный генерал тщетно взывает: «Человек! Человек! Выведи меня отсюда!..» Но человека в этом многочисленном обществе нет… И одинокий, оскорбленный, осмеянный и униженный старик медленно уходит в темную ночь. А тем временем неистово пляшут гости на свадьбе. Яростно топают сапогами, словно пытаются растоптать, уничтожить все лучшее и благородное в людях, их человеческое достоинство…