В тени большого взрыва 1977
Шрифт:
Но неожиданно зал стал успокаиваться, стали слышны крики: «Тихо!» «Тихо!» «Дайте послушать!» — и я заметил, что буквально все присутствующие отвели от меня взгляды, уставились на экран и стали рассаживаться на свои места.
Сначала я не понял, что случилось, но затем въехал в ситуацию и немного обломался, опустившись с небес на грешную землю. Дело было в том, что на экране шли титры под фон оригинальной музыки из фильма и эта музыка особо никого не тревожила. Однако вскоре она закончилась и титры пошли на фоне снятого клипа,
оригинал:Alan Walker — Faded
ковер на русском языке: https://www.youtube.com/watch?v=crMNitL-df8
Клип был скопирован с оригинала, а вот песня была на русском языке. И так как зрители английскую версию не слышали, то довольствовались русской, которая им всем зашла на ура. Многие стали интересоваться друг у друга, что за певица это поёт и что за «мутный» тип шастает в необычной одежде? Некоторые говорили, что поёт Пьеха, некоторые называли Пугачёву, а кто-то подозревал, что это поёт Герман.
Посмеиваясь над вариантами, я решил прояснить ситуацию и коль у меня не получилась сиюминутно искупаться в лучах славы, собрался искупать в них другого, а точнее другую. И чтобы пойманную славу не отобрали дельцы разного рода, я быстрее всех сориентировался и без стеснения и сантиментов сообщил по секрету всему залу, что поёт эту песню Юля, при этом некультурно показав на неё указательным пальцем.
Нужно ли говорить, что теперь внимание было приковано к ней и уже она получила искренние восторги от всех без исключения.
Ну а далее актёрский состав пригласили на сцену. Собственно, происходящее там было не особо интересным и даже рутинным. Ведущий называл ФИО человека, принимающего участие в создании картины, тот выходил, ведущий его представлял и предлагал сказать в микрофон пару слов.
Меня пригласили к микрофону вторым. Сразу после небольшого доклада министра культуры СССР товарища Демичева. Я не стал толкать длинные речи, а поблагодарил маму с бабушкой, партию и правительство, лично Леонида Ильича Брежнева, товарищей министров и их замов, друзей и знакомых, соседей по лестничной клетке и дому, да и вообще всех людей доброй воли, отдельно отметив моего учителя товарища Хачикяна, администрацию Еревана и дядю Армена. Окончание этого небольшой монолога было принято залом с радость и облегчением и слово было передано второму режиссёру, липовому учителю Давиду Эдуардовичу.
Тот по своему обыкновению сразу же «взял быка за рога» и без стеснения начал чесать по чём зря. Но продолжаться это долго не могло и нам всем пришлось через десять минут, под одобрительные возгласы всего зала, микрофон у него отобрать.
Тепло приветствовал зал главных героев картины, которые, светясь от счастья, махали залу ручками, иногда совершая глубокие поклоны.
Бурю эмоций и шквал аплодисментов заслуженно получил и главный антигерой картины — Железный Юрий, как теперь вся планета стала
Другие участники шоу тоже получили свою часть почестей. Всех их объединяло одно — они и даже можно сказать — мы, были в основном не многословны и скромны, а потому нет ничего удивительного в том, что через час, фактически одинаковых выступлений, это мероприятие подошло к концу.
Прощались долго. Особенно наседали товарищи Мячиков и Лебедев, грузя меня, предлагая побыстрее отправиться в санаторий на излечение. Их слова упали на благодатную почву, и мама немедленно стала их поддерживать.
Я же слушал их в полуха и как скала стоял на своём, в категоричной форме отказываясь от этого предложения. Обосновывал я свой отказ главным образом тем, что мне там будет скучно и вообще делать там нечего.
Они же напирали на то, что для меня сейчас это лучше всего, ведь нужно отдыхать и набираться сил перед важной загранкомандировкой. От этих слов я морщился как от лимона, а мама, зацепившись за услышанные слова, гладя меня по голове, попыталась выяснить: «А куда именно партия и правительство решили её сынулю послать?»
Ей стали рассказывать о грандиозных планах, а заодно пенять мне несознательностью и разгильдяйством по отношению к общему делу.
Такая фигня продолжалось довольно долго, пока мне не надоело, и я не попросился домой, сославшись на плохое самочувствие.
— Саша, а почему ты не хочешь ехать ГДР? Это же престижно, — спросила меня мама, как только мы вошли в квартиру.
— Не вижу в этом никакого престижа. Чего я там не видел. Люди как люди.
— Но другие страны посмотреть… Это же, очень интересно.
— Не для меня, — отверг я её восторги. — А вот ты, пожалуй, съезди. Будешь моим представителем. Завтра позвоню товарищу Лебедеву, узнаю, когда вылет и включу тебя в делегацию. Так, что отпрашивайся на работе. Мы отправляем тебя в важную командировку!
— Нет-нет, что ты? Я никуда не поеду, — тут же забеспокоилась родительница. А потом, чуть улыбнувшись, добавила, — ты же понимаешь, мне неудобно будет. Вот если с тобой, тогда можно было бы и посмотреть, как там немцы после войны живут.
— Нормально живут, — произнёс я, и пошёл мыть руки и умываться.
Домой нас подбросил лично товарищ замминистра. Ну то есть не лично, конечно, а вместе с сидящим за рулём водителем. Когда подъехали, он меня долго не отпускал, грузя отдыхом. Пришлось дать честное слово, что завтра же я уеду на дачу, как альтернатива ссылке в санаторий, и буду там отдыхать пять дней.
Тут нужно сказать, что особо я не расстроился, потому что поездка в деревню была у меня запланирована. Правда отправиться туда я собирался не в ближайшие дни, а на следующей неделе. Но вышло как вышло. Поеду, отдохну, а заодно подлечусь свежим воздухом. Да и бабушку нужно бы проведать, а то со своими съёмками уже месяц её не видел. Не хорошо!