В тени большого взрыва 1977
Шрифт:
— АААА!! — заорала толпа в ответ.
— АААА! — хохотнул я, сообразив, что мой голос транслируется из колонок, попадая в микрофоны, озвучивающие ударную установку. Долбанул по тарелке, помахал зрителям рукой, и под одобрительное: «ААА!», пошёл в гримёрку погреться, предварительно пожелав Лилиному, прости Господи, бойфренду, удачи.
К моему удивлению, у своей гримёрки застал огромную толпу каких-то левых людей, которые мешали пройти. Пробился через толпу, порылся в сумках и, ничего не обнаружив, пошёл к
Однако ошибся. Та пришла в себя, уже переоделась и, сидя рядом с репортёрами, дала что-то типа интервью под присмотром папы и ещё каких-то мужиков в костюмах.
Увидев меня, они замолчали и уставились, широко открыв глаза. Снял папаху и зашёл внутрь «гримёрки».
— Нам надо поговорить, — сказал я.
— Господа, прошу выйти на пять минут. Через пять минут мы продолжим интервью, — тяжело вздохнув, произнёс гер Вебер.
— Какая ты молодец! Мальвина! Ты лучшая! — пропели певице репортёры дифирамбы со всех сторон, снисходительно глядя на меня и покинули вагончик.
Мы остались вчетвером: Я, ревущая Марта, еёный папа и его помощник.
Я не стал разводить политесы, а перешёл сразу к делу.
— Извините, товарищи, но я бы не стал на Вашем месте давать сейчас интервью. Это не принесёт никакого пиар результата… Другое дело через пару недель, когда страсти поутихнут. Вот тогда можно и нужно вновь разжечь интерес, раскрыв немного деталей.
— Да каких ещё деталей! Мою дочь нужно немедленно спасать! — проскрежетал зубами гер Вебер.
— От чего?
— Александр. Напомню — произошло ЧП! Моя дочь была, гм, — он запнулся, подбирая слова, — гм… она была не в себе. Она не могла выступать! И Вы это прекрасно видели, но не отменили выступление! Зачем вы её опозорили?!
— Что за чушь?! Всё прошло штатно!
— Что значит штатно?! Это же позор! Вы это специально сделали? Хотели через дочь дискредитировать меня?
— Ну вы сейчас договоритесь, что я агент КГБ, — усмехнулся не агент.
— А разве это не так?
— Конечно, нет!
— Тогда зачем?
— Да, что зачем-то? Что вы заладили-то? Вы о чём вообще?
— О позоре! Вот о чём! — взорвался родитель. — Сейчас же нам предстоит отбиваться от нападок репортёров! И всё это…
— Не надо ни от кого отбиваться! Всё, что произошло, — прервал я собеседника, пододвинувшись к его уху, и прошептал: — Это всё было запланировано.
— Как запланировано? — страшным шёпотом прошептал тот.
— А вот так, — усмехнулся пионер. — Всё что было на сцене, это была наша с Мотькой затея. Да, Мартушка?
Та посмотрела на меня с надеждой и, поймав мой взгляд, закивала.
Папа перевёл взгляд с меня на неё, а затем вновь посмотрел на меня и прошипел: — Но зачем вы такое придумали?
— Ответ прост, как две копейки — реклама. прим.
— Реклама? — влез в разговор до этого молчавший помощник секретаря.
— Разумеется — реклама, дорогие вы мои буржуа. И не просто реклама, а эффективная реклама! А какая реклама у нас самая эффективная?
— Какая?
— Реклама, построенная на скандале. Вам ли — живущему на западе это не знать? — поинтересовался пионер. — Выступление Марты было ярким, эпатажным и запоминающимся. О нём будут говорить, ещё несколько поколений европейцев, ибо такого сейчас в мире нет вообще. Репортёры, без сомнения, выполнят свою работу и устроят скандал. Нам же нужно воспользоваться этим и корректировать статьи так, чтобы одной половине, кто читает, хотелось попасть на следующий концерт и посмотреть это в живую, а другой половине хотелось растерзать тех, кто устраивает травлю ни в чём не повинной девушки. Ясно?
— Это всё домыслы. Абсолютно не факт, что всё будет так, как Вы нам тут говорите, — поморщился гер Вебер. — Фактом остаётся, что Марта опозорена. И её позор падёт на меня! — вновь неприятно проскрежетал зубами. — Я ошибся. Сейчас становится ясно, что я был не прав, поддерживая и продвигая этот концерт. Нужно было попросту его запретить. А сейчас идите.
— Ну ладно, — процедил Великий, поднявшись, подошёл к шкафу, открыл дверцу, забрал оттуда «свои» скромно звенящие стеклом пожитки и, больше не говоря ни слова, ушёл, сказав на прощание: — «Ауфидерзейн», конечно, но вы зря это делаете, — и, вновь ни проронив ни звука, посоветовал: — Сделайте хотя бы паузу на день. И всё хорошенько обдумайте!
И, наконец, ушёл творить историю дальше, услышав прощальный всхлип синевласки: «Алекс…»
Главнокомандующий знал, что такая реакция щелкопёров непременно будет. Они будут и марать, и восхвалять. Однако терзаться не стал, ибо время поджимало. Хладнокровно выпил, а затем хладнокровно стал гасить возникший пожар, полностью меняя на ходу программу выступления, тем самым запаливая новый очаг, из искры которого должно было возгореться новое невиданное пламя.
Ребята уже давно настроились и ждали моего решения.
— Васин! Сашенька! Прошу тебя, скажи — это ведь не ты девочку напоил? Не ты? — подбежал ко мне Екшин.
— Что за вопросы? Конечно же, нет! — обиделся я и сказал правду: — Она сама… Да и вообще, она не пьяная была.
— Но она же валялась.
— Не валялась, а поскользнулась и упала. К тому же, скажу Вам по секрету — это всё ею сделано было специально: ради рекламы. И кстати, — решил успокоить пионер начальника, — её папа об этом в курсе.
— Гер Вебер? Правда?
— Истинная правда, что в курсе, — вновь не обманул пионер и отмахнулся от новых вопросов: — Всё потом. Сейчас у нас последний и решительный!..