В тени двуглавого орла, или жизнь и смерть Екатерины III
Шрифт:
Посол признается, что другой эрцгерцог, Иоанн, «составляет предмет моих желаний, ибо по впечатлению, которое он произвел на меня, когда он дал мне аудиенцию, я убедился, что его мужественная красота и его любезность могут тронуть сердце великой княжны в той же мере, как он достоин ее руки по рождению и по заслугам».
Но и эти принцы не стали серьезными кандидатами в мужья русской великой княжны, и тут было несколько причин, от них не зависящих. Из-за скудности состояния, подчиненности воле императора и невозможности принимать самостоятельные решения эти младшие принцы австрийского дома не могли
Тем не менее Мария Федоровна, не желая отказываться от возможности «австрийского брака», дала поручение предложить одному из принцев переселиться в Россию и обещать, что за это «ему будет дана рука моей дочери и предоставлено ему с потомством его такое выгодное и блестящее существование, о каком ему в Австрии никогда нельзя будет и мечтать».
Предлагалось также тому из принцев, который станет женихом Екатерины Павловны, в будущем звание фельдмаршала, управление какой-либо из губерний, капитал в пользу будущих детей и приданое для каждой дочери…
Мария Федоровна, давая эту инструкцию послу, нисколько не стеснялась тем, что посулы такого рода иноземному принцу за счет богатств своей страны могут выглядеть предосудительными. Возможно, так можно считать с позиций сегодняшнего времени. А тогда такое «доение» России, находившейся в полном распоряжении императорской семьи, было делом не просто обычным, а весьма распространенным. Достаточно сказать, что многочисленные братья императрицы, принцы Вюртембергские, немало поживились за счет страны, в которую была выдана замуж их старшая сестра.
И не только поживились — некоторые из них оставили после себя недобрую память, показав свою неблагодарность государству, где не по заслугам получали то, чего не имели русские подданные царя, служившие ему с молодых лет. Об одном из этих братьев Марии Федоровны речь будет впереди, поскольку его жизнь оказалась связана с судьбой Екатерины Павловны.
А тогда в Вене не дали разрешения ни одному из младших эрцгерцогов даже просто поехать в Россию якобы попутешествовать. Причиной было нежелание императора соглашаться на возможный брак одного из эрцгерцогов с русской великой княжной.
Вот как писал об этом князь Куракин:
«Подобный брак дал бы младшим эрцгерцогам положение, возбуждающее зависть старших… По этим и другим причинам император не считает, чтобы он мог или должен согласиться на „русский“ брак своих братьев».
Все эти уловки, недоброжелательство и уклончивость венского кабинета очень осложняли миссию русского посла. Его главные задачи были, конечно же, политического свойства, тогда как «брачные» заботы императрицы оставались для Куракина лишь побочной причиной головной боли. Устав от традиционно лицемерной политики австрийцев, посол писал в Петербург:
«Признаюсь, что происходящие от этого огорчения и досада внушают мне отвращение к Вене и ко всем тем, с кем мне приходится в ней поддерживать служебные отношения».
Тем не менее князь Куракин успел сообщить Марии Федоровне о результатах своих «изысканий», касающихся еще одного принца, сына старшего из ее братьев: «Ваш племянник принц Вильгельм Вюртембергский из всех троих (имеется в виду он и два эрцгерцога) имеет самое блестящее положение; хвалят его наружность, но не могу
Судьба любит пошутить. Через несколько лет этот принц-племянник станет вполне желанным зятем своей тетки-императрицы. Но до этого должно пройти много времени, случиться много всевозможных событий, а кроме того, до неузнаваемости измениться самой Европе — как географически, так и политически.
Миссия князя Куракина по поиску женихов в Вене закончилась полным провалом. Так и не испросив официально руки Великой русской княжны, император Франц выбрал себе в супруги принцессу Беатрису Моденскую, свою двоюродную сестру. И об этом Куракин по долгу службы докладывал:
«До меня дошел слух о выборе императора супруги, а именно о его двоюродной сестре, младшей дочери покойного дяди императора, как уверяют, красавице и очень хорошо воспитанной… Я узнал, что этот брак окончательно решен, что его окружают величайшей тайной до получения разрешения от Папы… Это будет один из семейных браков, столь обычных в австрийском доме…»
Принцесса Мария-Людовика-Беатриса д'Эсте Моденская действительно была очень привлекательной, хрупкой женщиной, с выразительными черными глазами. Разрешение Папы на родственный брак было получено, свадьба состоялась. Но пробыла императрицей Австрии Беатриса совсем недолго: всего семь лет. Третья по счету супруга императора Франца скончалась, не дожив и до тридцати лет и не оставив потомства.
Сразу после этого князь Куракин был отозван из Вены: император Александр был скорее доволен, что «австрийский проект» провалился, и про него можно благополучно забыть. В полном отчаянии была только несостоявшаяся императрица, Великая княжна Екатерина Павловна, причем даже не считала нужным скрывать свои досаду и раздражение.
— Жениться на собственной кузине! Почему бы не на сестре, та, по крайней мере, больше подходит ему по возрасту, — изливала она свои горести наперснице. — Нет, правда, Мари, я была бы идеальной австрийской императрицей. И я не верю вашим мрачным прогнозам относительно недолгой жизни третьей супруги Франца.
— Я могу и ошибиться, ваше высочество, — смиренно ответила Мария, — но какое это сейчас имеет значение?
— Никакого, конечно, но… Право, досадно: точно мне судьбой предназначено оставаться старой девой. В моем возрасте сестры уже были замужем…
«А две — в могиле», - могла бы добавить фрейлина Алединская, но, разумеется, промолчала.
Конечно, она была любимицей, наперсницей, можно сказать, подругой великой княжны, но очень хорошо знала ту грань, которую ни в коем случае нельзя было переступать в их отношениях. К тому же она могла косвенно предупредить свою покровительницу о том будущем, которое ее ожидает. Более того, она должна была это сделать… и боялась. Слишком серьезные последствия мог иметь будущий блистательный, казалось бы, брак Екатерины Павловны.