В тени луны. Том 1
Шрифт:
Алекс Рэнделл был тонок, смугл и, конечно, хорош собой. Остро глядящие серые глаза были обрамлены ресницами, почти такими же длинными, как у нее самой. Хотя он был не выше среднего роста (Конвей был, по ее воспоминаниям, необычайно высок), капитан выглядел благодаря стройности и осанке, несколько выше. Но рядом с синеглазым здоровяком Конвеем Алекс казался невидным, а роскошные пшеничные усы Конвея делали его мужественнее, и он очень выигрывал рядом с немодно выбритым капитаном. К тому же Конвей великодушен, честен, и не станет, уподобляясь Рэнделлу, плохо говорить о человеке
И все же непонятное чувство недовольства оставалось. Мог бы он в конце концов хоть поговорить с ней? Ведь его же послали охранять ее и заботиться о ней. Тут не было кузины Джулии, с ее вечными нотациями, миссис Эбатнот была сама доброта, и Винтер должна была быть счастливой. Но этого не произошло. Несмотря на доброту новых друзей, внимание пассажиров, ее беспокоили какие-то смутные страхи и сомнения. Она не понимала саму себя, ругала себя за это, но продолжала искать глазами Рэнделла со смешанным чувством неприязни и невольного любопытства.
Однажды вечером она встретилась с ним в темном коридоре, который вел в каюту. Он посторонился, пропуская ее. Она уже собралась пройти, прижав свои широкие юбки, так как коридор был узким, но вдруг остановилась, и ее кринолин, расправившись, коснулся обеих стенок коридора, так что капитану невозможно стало пройти. Она сказала, запинаясь:
— Я… я так и не поблагодарила вас за… помощь. Вы были так добры, и я не хочу казаться неблагодарной.
Алекс молча поклонился. Бледные щеки девушки вдруг вспыхнули румянцем, и она сказала очень тихо:
— Сожалею, что… ударила вас тогда хлыстом. Это было совершенно непростительно.
— Но вполне понятно, — серьезно ответил Алекс.
Она ожидала, что он сам извинится за то, что говорил тогда, или возьмет свои слова назад, но он молчал.
Она покраснела сильнее и высокомерно подняла голову, после чего снова взялась за юбки, как вдруг корабль качнуло от внезапного порыва, и на минуту она упала на него и снова оказалась невольно в его объятиях, и снова ощутила чувство надежности, как уже было в начале путешествия. Она подняла голову с его плеча, увидела в его глазах что-то не очень похожее на злость и поспешно удалилась восвояси.
Больше Винтер не пыталась с ним заговорить. Они время от времени обменивались учтивыми репликами, и трудностей с ним у нее больше не возникало.
Глава 9
«Сириус» делал недолгую остановку на Мальте, и большинство пассажиров готовилось устроиться в гостинице, радуясь возможности отдохнуть от корабля. Но неполадки с машиной задержали их на несколько часов, и, когда они вошли в гавань Карантин, уже всходила луна.
Миссис Эбатнот ввиду позднего часа была склонна остаться на борту, но дочки уговорили ее все же сойти на берег, куда и отвезла их портовая шлюпка. Ужин и номера были приготовлены в отеле «Империал», и после ужина миссис Эбатнот сразу отошла ко сну.
Винтер снова оказалась соседкой Лотти. И, несмотря на поздний час, спать ей не хотелось. Как приятно было снова стоять на твердой земле и вдыхать запах цветов. Сам ночной воздух полутропического
Их комната выходила в пассаж, обрамлявший внутренний дворик, где росли роскошные тропические растения. Дверь, ведшая в пассаж, была открыта, и Винтер, отодвинув тяжелую штору, выглянула наружу.
В дальней части дворика, там, где светился крошечный огонек, курил сигару высокий молодой человек. Винтер с минуту вглядывалась в него, а потом тихо позвала:
— Лотти?
— Да?
— Тебе нравится мистер Инглиш?
Та слегка ахнула.
— Винтер! Как ты можешь?.. Ну, я… Конечно, он очень приятный, но мама…
— Он сейчас там, во дворике. Смотрит на нашу комнату.
Винтер услышала шуршание платья позади, и вот уже Лотти стояла рядом. Винтер сказала:
— Я не думаю, что ты себя скомпрометируешь, если выйдешь… ну, посмотреть на цветы. Они так прекрасны!
— О, нет… мне нельзя, — пролепетала Лотти.
— Почему? Твоя мама ничего не имеет против мистера Инглиша. Я слышала, она говорила миссис Гарденен-Смит, что он очень приятный молодой человек и родственник Гринвуд-Темпестов.
— Да, — сказала Лотти грустно, — мама не против него, но…
— Но что?
— Но… она считает, что я слишком молода, чтобы решать сама то, что касается джентльменов. Она говорит, что у меня будет еще не одна возможность встретить и более подходящего джентльмена, и она не хочет, чтобы я делала выбор, прежде, чем… чем такая возможность появится.
— А ты сама как думаешь? Изменит ли такая встреча твои чувства?
— Нет! — вскрикнула Лотти после некоторого молчания. — Но мама не разрешает мне говорить с ним иначе, как в ее присутствии. И… я не могу выйти. Это будет неприлично и как не подобает леди.
Винтер помолчала немного. Потом сказала:
— Один человек недавно дал мне совет. Он… Говорят, что здравый смысл почти всегда предпочтительнее, чем рабское следование условностям. Я часто об этом думала, и мне кажется, в этом есть смысл. Я думаю, что выйти во двор для тебя — значит, не следовать условностям.
— Мама… мама увидит…
— Но окна ее спальни выходят не сюда. — Винтер посмотрела на Лотти и вдруг рассмеялась. — Нет, Лотти, ты права. Никуда не надо ходить. Я сама не знаю, что со мной сегодня. Я ввожу тебя в искушение, а тебе следует сказать: «отыди, Сатана», помолиться и лечь спать. А потом ты когда-нибудь выйдешь замуж за какого-нибудь почтенного джентльмена с огромным состоянием и скажешь: от какой напасти я спаслась на Мальте!
— И это — здравый смысл? — спросила Лотти, также рассмеявшись.
— Думаю да, но точно не знаю.
— А я знаю. Точно знаю. — Она быстро чмокнула Винтер в щеку и выскользнула в пассаж.
Винтер наблюдала, как она появилась из темноты в свете луны, и как высокая фигура из дальнего конца дворика направилась к ней. Потом заросли олеандра скрыли их от ее глаз. Она снова засмеялась, потом вздохнула и вернулась в комнату. Однако желания спать у нее не было. А жаркая ночь и яркий лунный свет постоянно беспокоили ее, словно звали куда-то.