В тени пророчества
Шрифт:
— Отличная! Просто супер!
На ее рогатой физиономии заиграла довольная ухмылка, а звездочка полыхнула голубым сиянием.
— Ну, что я говорила! Может еще и того, ворожнуть? Тихо, тихо! Спокойствие, только спокойствие! — перебила она мою попытку возразить. — Я просто так спросила, для порядка. Мне ж отчет писать надо, о проделанной работе. Знаю прекрасно что ты ответишь. Лучше ничего не говори, тогда я напишу: «Клиент задумался на это предложение и ничего не ответил…». Тебе все равно, а
Я рассмеялся. Нет, какая же она все-таки прикольная! И сколько у нас общего!
— Хорош ржать, не конь! Идет вон, твоя соска.
Вика вошла, растрепанная, по-прежнему обворожительная и красивая. Опять взяла в руки расческу и посмотрелась в зеркало.
— Ой, ё-моё! — испуганно бросила Элли и исчезла. Всё последующее произошло в доли секунды. Вначале я увидел в зеркале себя (я сидел на кровати, прямо напротив него). Хотя, находился не в родном пространстве, а до этого, находясь в Тени, нигде не отражался. Проверял. Потом меня там увидела Вика, подошедшая с расческой. Затем ангел приказным тоном прошипела.
«Выходи, БЫСТРО!!!»
И, наконец, я выскользнул в обычное пространство, не посмев ослушаться ТАКОГО тона.
Затем Вика испуганно обернулась, с ужасом глядя на меня.
— Ты?… Что ты здесь делаешь?
«Мишенька, я же предупреждала тебя!»— огорчилась Консуэла.
«Слышь, Мишган, я это, того! В шоке! Эта ведьма тебя реально в зеркале увидела! Я пас, расхлебывайте сами, голубки!»
«Спасибо за помощь, девочка в серебряных башмачках!»
«Всегда пожалуйста! И не надо на меня дуться! Я ж тебя сюда не тащила на привязи, сам пошел. Сам и выкручивайся. Ладно, чтоб не думал плохо обо мне, такой доброй и хорошей, подсказываю: сзади открыто окно.»
Вика стояла и смотрела на меня со страхом и непониманием. Больше с непониманием. Я тоже сидел и смотрел на нее со страхом и непониманием. Но больше со страхом. Как объясняться? Что говорить? Какую лапшу вешать?
— Миш, извини конечно за глупый вопрос, но что ты здесь делаешь?
Испуг на ее лице проходил, сменяясь негодованием.
«И учти, донжуан, у нее дар Господень, она ложь тонко чувствует. Ну, с тобой не всегда, но ты же не знаешь, когда твоя ложь пройдет, а когда нет?»— подлила масла в топку моего лихорадочно работающего мозга Консуэла.
Значит так, не врать! Это главное! А это означает, говорить полуправду или то, что может иметь двойной смысл. А еще лучше перейти в атаку. Лучшая защита — это нападение.
— Вик, я тебя люблю. И не могу без тебя!
И сделал на своем лице самую
Она подбежала к двери и резко закрыла её, прижавшись спиной.
— Сумасшедший! Как ты сюда попал? Тебя же только что здесь не было!
Я кивнул рукой в сторону окна. Не врать! Только не врать!
— Окно открыто.
Она посмотрела на меня уже с ужасом, искра понимания быстро озаряла ее чело. Давай девочка, работай, фантазируй! Чем больше ты навыдумываешь, тем меньше мне придется врать!
Затем подбежала к окну и выглянула на улицу.
— И правда сумасшедший! Чокнутый! Ты ж мог разбиться! Здесь же высоко!
Я пренебрежительно пожал плечами.
— Подумаешь, третий этаж!
А что, я ни капельки не соврал, только констатировал факт, что здесь третий этаж. Она подняла голову вверх
— Четвертый! Нет, ты и правда больной! Лезть с четвертого этажа…
— К любимой девушке. Чтоб увидеть ее перед сном. — Перебил я, подходя к ней. И снова ни капельки не соврал.
— Мишка, ты больной, идиот, сумасшедший! — она стала с силой колошматить меня кулаками по груди, громко шепча, видимо, чтоб не услышала мама. Потом заплакала. Я нежно обнял ее и прижал к себе. Она разрыдалась мне в плечо.
«Мишенька, прости пожалуйста, но я всё же, несмотря на момент, прошу тебя уходить отсюда. Пока не случилось чего-нибудь более плохого.»
«Элл, пожалуйста! Только не сейчас. Ты же видишь…»
«Вижу. Но все равно прошу. Умоляю. Просто поверь мне! Уходи!»
Я не стал отвечать. Просто поудобнее перехватил Викину талию и впился ей в губы…
…Потом наступило блаженство. Истинное, настоящее блаженство! Такого со мной никогда еще не было! Это было непередаваемо! Мы катались по полу, я срывал с нее одежду… Халат и моя футболка улетели на кровать первыми. За ними последовал ее бюстгальтер, который она с такими усилиями перед тем одевала. Я целовал, ласкал ее груди, шею, за ушками… Гладил ножки… Она тоже не отставала, хотя в движениях читалась неопытность и стыдливость. Да, это был тот момент, когда она стала МОЕЙ!
Я облокотил ее спиной на кровать, намереваясь продолжать банкет, но она неожиданно взяла мои руки в свои и остановила.
— Подожди. Кто-то пришел. Отец.
— Там что, открыть больше некому? — я освободился и продолжил, целуя и теребя пушистые мокрые волосы.
— Не в этом дело, ты не понимаешь… И вообще, давай не надо, а? Родители дома, и малые…
— Мне кажется, ты уже взрослая девочка! — другой рукой я изучал на ощупь ее восхитительное бедро.