В тени славы предков
Шрифт:
Будоражащее душу волнение от пережитых вестей, но ещё больше предстоящих за ними дел улеглось под уверенным взглядом Свенельда. Не чувствовал старший Святославич в себе княжеской твёрдости вершителя судеб своей земли. Нужна была опора. Чувство, будто голую грудь закрыл надёжный крепкий щит, придало голосу спокойствия:
— Не нужно сейчас нам с печенегами ссориться! Слышишь, Свенельд? Мир нам нужен! Закроют нам степняки Днепр, купец на низ не пойдёт ни в Корсунь, ни в Царьград, товары в торгу втрое вырастут!
Пропущены были уставные слова о сыновней скорби по убитому князю, но Мстислав понял, что Ярополк рёк главное и наболевшее, мягко сказал князю:
— Слушай меня на совете, не возражай…
Дым от множества
36
Корзно — княжеский плащ. Застегивался пряжкой на плече, одну руку оставляя свободной. Исседователи считают, что изначально это был вообще элемент одежды русов и, возможно, назывался кочь. В частности, об этом сказано у Ибн Фадлана: «Они [русы] не носят ни курток, ни кафтанов, но носит какой-либо муж из их числа кису (плащ), которой он покрывает один свой бой, причём одна из его рук выходит из нее».
Собрание открыл волхв [37] Белояр (Свенельд попросил Ярополка не звать священника, дабы не раздражать Святославовых бояр, а пригласить волхва, охраняющего княжеский род). Белояр много и толково говорил не только о предстоящей мести за убитого государя, но и о мире, что должен быть между братьями-князьями, об устроении земли, затронув и предстоящие споры между княжьими людьми, которых быть не должно. Едва волхв закончил, как Ратша Волк сказал как о решённом:
37
Волхв — славянский жрец, языческий священник.
— Тризну по князю в степях печенежских на костях их справим!
— Ратных сейчас не след от сохи отрывать, — осторожно возразил Ярополков боярин Любислав из старого русского рода Гуннаров.
— Воинов Святослава, бывалых в боях, много по весям сейчас сидит, их нам и хватит, — повернувшись к Гуннару, в свою очередь, возразил Волк.
Ярополк чуть растерянно смотрел на молчавшего Мстислава Свенельда. Тот, чуть прищурив начавшие слепнуть глаза, оглядывал собрание, будто внюхиваясь, ловил бродившие в головах мысли. Едва заметно кивнул Ярополку, сказал:
— Смерть князя великого не должна без мести остаться!
Князь, справившись с недоумением (как так? об ином же молвлено!), рёк, доверяясь великому боярину:
— Сему быть!
И только потом понял, когда начали решать вопрос о данях и кормлениях без споров, что Свенельд одним словом успокоил Волка и бояр Святослава, думавших уже о предстоящих ратях, а не о собственных животах. А потом Мстислав переиграет Ратшу и остальных. Ярополк был в этом уверен.
Собрание, прошедшее на удивление мирно, без яростных возгласов и спора, ведомое невидимой рукой Свенельда, закончил опять же Белояр:
— Прошу всех завтра к столу, в сени княжеские, помянуть покойного!
Глава пятая
Свенельд затягивал сбор ратей, как только мог, что, естественно, злило воеводу Волка. Уже пришёл с дружиной древлянский князь Олег Святославович, воинственным норовом в отца и чернявым обликом в мать, Предславу. Не умеющий сидеть в ожидании, выезжал на ловы [38] на несколько дней с Ратшей Волком и его сыном Ивором
38
Ловы, ловитва — охота. Соответственно ловище — охотничье угодье.
— Ярополк, хватит сидеть, будто купец в лабазе! На охоте развейся. Не поедешь? Ты просто Ратшиных хортов [39] не видел, такие и тура загнать могут.
Также уносился, во дворе птицей влетая в седло, на ходу бросив какую-нибудь охальную шутку проходящей жёнке.
На одной из ночёвок, когда по-походному жарили на костре мясо убитой косули, Волк серьёзно сказал Олегу:
— Не соберёт Свенельд рать.
Древлянский князь не сразу уразумел сказанное — ещё не остыли на губах шутки, которыми перебрасывались они с Волчьим Хвостом, вспоминая сегодняшнюю охоту. Постепенно серьёзнея ликом, ответил:
39
Хорт — гончая.
— Дружина не поймёт. Бабка наша Ольга до чего против рати всегда была, а древлян моих (уже считал своими — правил ведь там) побила и пожгла. Земля не даст без мести обойтись.
— Купцы против размирья [40] с печенегами, — возразил Ратша, — а это нынче сила.
— Мы соберём с тобой тогда!
— Ярополк не даст, — помотал головой воевода. — Будешь с братом ссориться? А одному тебе не справиться со степняками.
40
Размирье — ещё не война, но состояние, позволяющее считать бывших «друзей» «вероятным противником». В отличие от современности не ограничивалось только идеологической борьбой, но позволяло совершать разбойные набеги на пограничье и купеческие караваны с возможным последующим переходом к открытым боевым действиям.
— Я поговорю с ним, — пообещал Олег, пожалуй, впервые почувствовав, что княжеская власть — это не только рати, дани, пиры да ловитвы, но и хитрая тайная игра, в которой нельзя быть пешкой.
После приезда Олег тянул с разговором, понимая, что по-братски поговорить не получится — будет молвь жёсткая, и он не должен будет уступить Ярополку, более искушённому в словесном убеждении. Эти несколько дней всё и решили. От печенежского князя Кури прибыли послы с подарками и просьбой о мире. Послы кланялись, словами своего князя просили прощения, обещая держать мир между степняками и Русью нерушимо. На пиру, устроенном в их честь, спели хвалебную песнь храброму князю Святославу. Ни князя Олега, ни воеводу Волка на пир не позвали.
У Олега с воеводой и его сыном была своя братчина в тесной повалуше в тереме Ратши на Подоле (Волк перебрался сюда из Вышгорода ещё зимой). Князь был угрюм, сидел, молча обхватив двумя руками серебряный достакан [41] с бурым болгарским вином. Волк за дни, прошедшие с поминок по Святославу, многое передумал и крепко разуверился в Ярополке, которого, впрочем, не считал продолжением своего героического отца, и ещё сильнее стал ненавидеть Свенельда, с которым всегда был в ссоре. Чувствуя, что против брата Олега не настроить, он говорил про Мстислава Свенельда и весь их род, что всегда был «поперёк» Святослава.
41
Достакан — сосуд для питься, кружка, иногда с рукоятью, на ножках.