В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора
Шрифт:
Я решил переночевать в казарме. Маму догадался предупредить о такой возможности утром, перед уходом на работу. Валентина также осталась на ночлег в женской половине казармы. Следующий день, как и предыдущий, ушел на спешную уборку других строений штабного комплекса и всей территории вокруг них. Никульшину, как дальновидному служаке, захотелось оформить дорожку, по которой пройдет высокое начальство. С аэродрома привезли бетонные плитки, которые военные строители быстро и умело уложили на утрамбованное песчаное основание. С обеих сторон обновленной дорожки врыли окрашенные металлические трубы. На них навесили деревянные щиты – с многоцветными плакатами. В итоге территория преобразилась.
Невольно вспомнилось, что здесь, в самом сердце Малороссии, когда-то
31
Впрочем, сплетни об этом распространяли прежде всего недоброжелатели Потемкина. Современные историки относятся к этим сообщениям скептически.
Сам визит выглядел довольно торжественно. Несколько генералов и полковников обошли строй военнослужащих штаба. Женщины в отутюженном обмундировании выделялись в общей массе. Небольшая группа вольнонаемного состава также стояла в строю. После приветствий и речей с обеих сторон начальство удалилось с Никульшиным в штаб.
Я понял, что там будет проводиться оперативное совещание. Еще до торжественного построения секретарь штаба информировала меня, что завтра с утра предстоит выезд на аэродром. Поэтому перед новым ответственным делом, после двух суетных дней, я решил выспаться. Валентину, которую стал менее официально называть Валей, а еще чаще ласково Валюшей, на сей раз не стал провожать. Мы разошлись на развилке улиц, ведущих к нашему жилью. На этот раз я проявил мужской характер. Мой первый поцелуй и ее ответная реакция сняли завесу условности и скованности зарождающихся отношений между нами.
На следующий день Никульшин, два его помощника и я на «виллисе» отправились в сторону аэродрома, находящегося недалеко от поля битвы со шведами. При въезде на его территорию к нам присоединился военный переводчик. Двухэтажное строение казармы американского летного состава мы обошли по периметру и осмотрели с внешней стороны. Вокруг было свободное пространство. С виду вариант пристройки или второго здания с переходом в первое казался наиболее предпочтительным. По наивности я изъявил желание, для полноты визуальной информации, ознакомиться с внутренней планировкой. Переводчик пояснил:
– Мы – союзники, но между нами труднопреодолимые границы. Одна из них – порог казармы. В порядке исключения, при острой необходимости, переступим и этот порог. Пока работайте по обмерным чертежам и техническому заданию. Необходимый перевод с английского гарантирую.
Он преподал мне первый урок межгосударственных отношений. Мы направились на другой конец аэродрома, к казарме, где размещалась наши технические и охранные подразделения. Она оказалась полным аналогом первой. Задача намного упрощалась.
Возвратившись в штаб, мы вместе с военным строителем приступили к работе. На схему генерального плана с существующими зданиями нанесли контуры предполагаемых пристроек. Отработали несколько вариантов их расположения. Затем стали знакомиться с чудом сохранившейся исходной проектной документацией (в нашем распоряжении было всего несколько чертежей). В сочетании с обмерами они помогли нам определить конструктивную основу строений от фундаментов до кровли и различия планировочных решений.
На этом завершился первый день нашего вхождения в работу. Последующие дни, недели и месяцы превратились в непрерывный конвейер напряженных будней. Сроки
Я почти ежедневно выезжал на аэродром, чтобы следить за ходом работ. В дни дежурств штабной команды оставался там на ночлег. Последний приезд случился накануне третьей годовщины начала войны. Со стороны казармы хорошо просматривалось летное поле, на котором стояли крылатые гиганты – «летающие крепости». Они поражали неискушенный взор своими фантастическими размерами [32] . Я сумел различить на их вытянутых фюзеляжах белые звезды – символ американских ВВС.
Ничто не предвещало беды. Был теплый, благоухающий летний день 21 июня 1944 года. На двух казармах шла круглосуточная трехсменная работа. За истекшие месяцы со строителями произошла взаимная притирка. Стало больше понимания и терпимости. Мы даже стали укладываться в сроки. Я, в хорошем настроении и раньше обычного, вернулся домой. Мама была приятно удивлена. Успел еще пообщаться с сестренкой и рассказать на ходу придуманную сказку.
32
Длина: 22,66 м, размах крыла: 31,62 м.
Сладкий сон глубокой ночью был прерван страшным грохотом. Мы с мамой выскочили на улицу, заполненую испуганными людьми. Огненные всполохи, грохот взрывов вперемежку с гулом самолетов создавали ощущение возвращения войны в город, переживший ее ужасы в недалеком прошлом.
Несмотря на протесты мамы, я помчался в штаб. Там были все на ногах. Впервые я увидел Никульшина в полной растерянности. Из отрывочных выкриков и возбужденных высказываний я понял, что произошло. Армада люфтваффе нанесла страшный удар по аэродрому. К рассвету поступили первые сведения о гибели большого количества людей. Почти полностью были уничтожены летающие крепости В-17 [33] . Разрушено большинство строений, включая реконструируемые казармы.
33
2 американца, 25 советских граждан (в основном женщин). Жертв впоследствии стало больше в процессе разминирования неразорвавшихся кассетных бомб. Из 78 самолетов В-17, находившихся на аэродроме, было уничтожено 44 и сильно повреждено 25.
Город стал наполняться самыми невероятными слухами. Несколько дней его едва наладившаяся жизнь была буквально парализована. Последствия не заставили себя долго ждать. Штаб был расформирован и передислоцирован в неведомом мне направлении. Все вольнонаемные, включая Валентину и меня, получили полный расчет. В прямой зависимости от трагических июньских событий неожиданно завершился очередной виток моей непростой судьбы.
Черновцы – маленькая Вена
Три истекших года войны научили меня трезво просчитывать свои действия. В суровых реалиях быстротекущей жизни я перешагнул серьезный рубеж – девятнадцать лет. За плечами был немалый для этого возраста опыт выживания. Он значительно опережал мой образовательный уровень. Пришло понимание, что эта диспропорция станет серьезной помехой для занятия достойного места на профессиональной ниве. Но сама жизнь внесла коррективы в дальнейшие планы. При поисках новой работы, которой было предостаточно в условиях восстановительного периода, я стал учитывать возможность ее параллельного совмещения с учебой. Вакансии предлагались самые разнообразные: возвращение воспитателем в школу ФЗО, прорабом на стройку, техником-архитектором в возрожденную проектную организацию и даже в чуждую мне торговую сеть…