В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора
Шрифт:
Я стоял как вкопанный, боясь шевельнуться. Интуиция посылала предупреждающие сигналы в мозг о том, что малейшее движение может вызвать мгновенную реакцию злющего бульдога. Из его вздрагивающей пасти неслось громкое устрашающее рычание и обильно текли пенистые слюни.
Через минуту, показавшуюся мне вечностью, до меня донесся женский окрик. Из глубины участка, как ангел-спаситель, появилась незнакомая женщина. Она громко прикрикнула на присмиревшего бульдога и схватила его за ошейник. Подошла ко мне ближе. Пес обнюхал меня и вытер о брюки мокрую пасть. Поднявшись на могучие лапы, несколько раз лизнул в шею и
В присутствии хозяйки дома страх у меня прошел. Я даже рискнул погладить бульдога. Она одобрительно кивнула. И добавила:
– Извините, что первым вас встретил Рекс, а не мы! Вы же не сообщили о дне приезда. К счастью, Рекс хотя и страшный на вид, но бросается на людей только в случае нападения. Я услышала его рычание и догадалась, что кто-то появился. Кстати, разве вы не заметили кнопку звонка на калитке?
Я развел руками. Такая мелочь – кнопка, а может принести (или предотвратить) большую беду… Женщина приветливо обняла меня со словами:
– А теперь давайте знакомиться! Мы с вашей мамой – давние подруги. Как родные сестры. Даже имена у нас совпадают. Сейчас она немного вздремнула.
Мы вошли в просторный дом. Внутри было по-провинциальному уютно. В убранстве ощущался красочный молдавский колорит. Я познакомился с дочерью маминой подруги и ее юным сыном. Вскоре появилась мама. При виде меня ее лицо озарила радостная улыбка. Отдых у подруги явно пошел ей на пользу. Она выглядела отдохнувшей и находилась в хорошем расположении духа.
Через несколько дней мы возвратились в Москву. Главному архитектору я доложил о результатах командировки. Подкрепил сказанное согласованными протоколами совещаний. С небольшими замечаниями он все одобрил.
Около года ушло на разработку полного комплекта рабочей документации. Все составляющие элементы и детали постройки были индивидуальны. По замыслу Щусева большие полукруглые окна и входные порталы обрамлял стилизованный молдавский орнамент. Мне пришлось досконально изучить по первоисточникам все его разновидности. Затем изготовить шаблоны в натуральную величину. По ним резчики по котельцу вырубали барельефы, которые были установлены в процессе строительства. Мне неоднократно приходилось выезжать в Кишинев на авторский надзор. В промежутке между делами я выкраивал время преклонить колени в месте последнего упокоения отца в Черновцах. Годы стремительно убегали в прошлое, но боль невосполнимой утраты не ослабевала. Несмотря на полную самостоятельность, мне очень не хватало мудрых и добрых отцовских советов.
В Гипровузе моя творческая деятельность успешно развивалась. После завершения проекта клуба-столовой в Кишиневе мне поручили ряд новых разработок. Расширялась география их размещения. Я летал в столицу Казахстана Алма-Ату, где намечалось строительство лабораторного корпуса Горно-металлургического института. Затем побывал в Омске. За полгода мне удалось разработать проект общежития Сельскохозяйственного института. Вслед за ними в подмосковной Перловке по моему замыслу возвели главный учебный корпус кооперативного техникума. Такой «урожай» авторских работ в начальный период восхождения по крутым ступеням архитектуры встречается редко. Мне удалось взойти на вторую ступень и стать старшим архитектором.
Я не мыслил расставаться с этим прекрасным институтом. Он пригрел меня и не ограничивал в перспективах творческого
В погоне за квартирным миражом
Следуя естественным законам, мы задумали наш семейный дуэт превратить в трио. Отсюда – страстное желание обзавестись собственным жильем. К сожалению, решить этот вопрос в Гипровузе было нереально. Наиболее перспективной в решении этой сложной житейской проблемы казалась одна закрытая проектная организация. Она находилась на площади Коммуны напротив «звездного» творения Алабяна – Театра Советской армии. Рукой подать до места проживания тещи на Каляевской улице. Территориально – лучше не придумаешь!
С руководителем этой закрытой проектной организации, носившим необычную фамилию Утыро, я случайно познакомился в гостинице во время одной из командировок в Омск. Он тогда предложил перейти к нему на работу. Соблазнял многочисленными льготами, а главное – возможностью получения жилья. Оставил все служебные реквизиты. После рождения дочурки я решил с ним встретиться. Хотелось убедиться в достоверности его заманчивых слов. Мне уже столько раз вешали лапшу на уши, что я стал Фомой Неверующим, несмотря на свой доверчивый от природы характер.
Итак, я позвонил Утыро. Секретарь соединила меня с ним. Знакомый голос в трубку приветливо произнес:
– Заждался вашего звонка. Завтра в десять утра готов встретиться. Не забудьте паспорт для пропуска.
На следующий день, в назначенное время, после длительного оформления пропуска с визами начальников по режиму и охране, я попал к секретарше. Больше ни в одной, даже более «секретной», организации я не встречал такой бюрократической «сверхбдительности». Здесь она поистине зашкаливала!
Миловидная секретарша повела меня по длинному мрачноватому коридору. Почти на всех металлических дверях висели таблички «Вход запрещен». Обстановка напомнила мне «Военпроект», где я «оскандалился» с нарушением режима во время проектной практики.
Утыро широким жестом усадил меня напротив. Сразу перешел к делу, проведя рукой по горлу:
– Мне до зарезу нужны архитекторы и смежные специалисты. Мы буквально задыхаемся от большого количества важных госзаказов. От их своевременного выполнения во многом зависит успех борьбы с окружающим нас враждебным лагерем. Я готов предложить вам должность руководителя архитектурной группы. Оклад – максимальный по этой шкале, плюс гарантирую премии и другие выплаты. После прохождения необходимой проверки, которая неизбежна для всех сотрудников нашего ведомства, вы получите право секретного допуска к документам.
Все, что он сказал, мне было заранее известно еще со времен практики. Поэтому я задал Утыро самый больной для меня вопрос:
– Какие шансы на получение жилья?
Утыро, немного подумав, туманно ответил:
– Эта проблема решается, хотя не так быстро, как хотелось бы. Жилые дома строятся, но очередников много, включая заслуженных ветеранов.
Он вопросительно уставился на меня. Я не хотел его обманывать. Поэтому сказал, что все должен всесторонне взвесить. Еще раз подчеркнул, что хочу решить жилищную проблему. Не скрывал, что по складу характера секретность и ограничение степени творческой свободы мне не по душе.