В тени
Шрифт:
Голос начальника показался генералу знакомым. Он напряг память, стараясь угадать, кому он принадлежит.
«Кто это? Где я слышал этот тихий проникновенный голос? Неужели, сам Берия?! – думал Мерецков. – Если это так, то шансов вырваться из застенков, у меня практически нет. Интересно, знает ли о моем аресте Сталин?»
– Скажите, Кирилл Афанасьевич, – снова обратился к нему незнакомец, – что плохого сделала вам наша партия, интересы которой вы предали?
«Берия, это точно Берия! Его голос!» – окончательно решил генерал.
– Я
– Вот на этом пока и остановимся, – произнес мужчина. – Прикажите отвести арестованного в камеру.
В помещение вошел конвоир. Мерецков повернулся и вышел из кабинета.
***
Допрос шел без перерыва уже вторые сутки. В голове Мерецкова все перепуталось: он уже не понимал, о чем его спрашивают. И когда он не отвечал на поставленный вопрос, следовал удар. Вот и сейчас, после сильного удара, он отлетел в дальний конец кабинета и потерял сознание.
– Приведи его в чувство, – усталым голосом произнес следователь.
Боец, внешне похожий на мясника, вылил на голову Мерецкова ведро холодной воды. Генерал открыл глаза и отрешенно посмотрел на следователя.
– Зачем же вы молчите, Кирилл Афанасьевич? Я же вас предупреждал, что буду вынужден принять меры, чтобы развязать вам язык. Не думайте, что я – маньяк и мучения людей приносят мне наслаждение. Мне по-человечески жаль вас.
Он отдал команду, и сильные руки конвоиров оторвали Мерецкова от пола и снова усадили на табурет. Перед глазами генерала плыли круги, он плохо понимал, о чем его спрашивал следователь.
– Скажите, кто еще входил в состав вашей группы? Как долго вы осуществляли свою подрывную работу?
– Я уже устал вам повторять, гражданин следователь, что не понимаю, о чем вы спрашиваете. Я не знаю никакой группы. Я всегда служил партии и народу!
Сильный удар в челюсть буквально смел Мерецкова с табурета, как сносит порыв шквального ветра легкую пушинку. Генерал охнул, отлетел метра на два и, ударившись головой об угол, потерял сознание. Пока Мерецкова отливали холодной водой, следователь снял трубку и начал звонить своему начальнику.
– Товарищ капитан, арестованный продолжает молчать. Разрешите применить метод интенсивного силового допроса.
Получив согласие, он снова приказал посадить арестованного на табурет. Табурет, на который в этот раз посадили Мерецкова, был довольно высок, и босые ноги генерала не доставали до мокрого пола кабинета.
– Скажите, генерал, что вам поручал враг народа Уборевич? Какие его приказы, по ослаблению Красной Армии, вы выполняли? Почему вы молчите? Неужели надеетесь выйти живым отсюда?
Мерецкова засыпали вопросами. На некоторые он отвечал, другие оставлял без ответа.
– Кто еще входил в состав вашей группы? Это правда, что вы готовили покушение на товарища Сталина?!
Мерецков молчал. От яркого света, бившего в глаза, у него закружилась голова, и он медленно сполз с табурета. Полведра холодной воды и его снова усадили на табурет. Ноги генерала совершенно одеревенели. Он попытался встать на пол, но его снова подхватили «заботливые» руки конвоиров.
– Который сейчас час? – спросил он следователя. – Отведите меня в камеру: я больше не в силах сидеть на вашем табурете.
Последние слова вызвали у следователя усмешку:
– А кому сейчас легко, гражданин Мерецков? Если вы хотите вернуться в камеру, ответьте, когда и при каких обстоятельствах вступили в связь с немецкой разведкой?
Генерал молчал, понимая, что его ответы не интересуют следователей. Сильная боль в затекших ногах буквально парализовала мозг.
– Подпишите эти бумаги, и ваши мучения кончатся! – глухо доносился до него голос следователя.
– Я – не предатель, – прошептал Мерецков. – Я – не предатель, не предатель….
Лицо следователя скривила злая улыбка.
– Кирилл Афанасьевич, вы умный человек и должны понять, что здесь подписывали подобные признания многие ваши товарищи: Якир, Уборевич, Блюхер, Тухачевский…
– Я не подпишу! Умру, но не подпишу…
Лицо следователя вдруг поплыло перед глазами и моментально слилось со стенами кабинета: Мерецков повалился с табурета, вновь потеряв сознание.
***
Что-то щелкнуло в шейных позвонках Смирнова, и жуткая боль, на мгновение, пронзила тело…
– Вот и все, – тихо произнес мужчина с белой окладистой бородой. – Сегодня еще немного поболит, зато завтра, сынок, будешь как новенький. А, сейчас, полежи немного, отдохни.
– Спасибо, отец, – поблагодарил Николай и посмотрел в сторону сержанта Вавилова, который наблюдал за манипуляциями деда. – Ходить-то смогу?
– Думаю, сможешь: не таких больных, как ты, на ноги поднимал! Ну, я пошел, мне еще скотину накормить нужно.
Старик вышел из дома, а Смирнов рукой подозвал к себе Вавилова и попросил помочь ему встать на ноги. Сержант подсобил подняться с широкой лавки. Перед глазами Николая медленно проплыла нехитрая мебель, стоявшая в горнице старика: сначала в одну, затем в другую сторону, и вдруг замерла на месте.