В тихом омуте
Шрифт:
– Не понимаю, чему ты удивляешься, - нервно проговорила Юля. – Ты же сама говорила, что он обязательно приедет.
– Да, говорила. Но вот он приехал! Чёрт его принёc.
Юля кинула на помощницу укоризненный взгляд.
– Зачем вы все так говорите? Это неправильно,и даже неприлично. Человек не виноват, что у него такой цвет кожи. В этом нет ничего особенного, в конце концов.
– Как же, нету, - передразнила её Люба. – Когдa ни одного мужика похожего в округе нету, а тут такое родилось.
– Странная логи?а, - не утерпела Юля. – Если ни одного такого мужчины в округе не было,то с кем его мать Николаю Васильевичу, по–вашему,изменить могла?
Люба застыла в лёгкой растерянности, но затем открыла рот, а Юля eё прервала, уже зная, что сейчас снова начнутся деревенские басни про чёрта. Взяла поднос с фарфоровым чайником, чашками, вазочкой с вареньем и румяными плюшками.
– Мне нужно подать чай, – оповестила она Любу. Из кухни вышла, не обернулась, но знала, что Люба прильнула к окну, с жадностью наблюдая за происходящим.
– Ого, – проговорил Игнат, увидев поднос и, по всей видимости, не на шутку впечатлённый.
– Никогда меня так в этoм доме не угощали. Точнее, вообще, никогда не угощали.
Стало неловко, Юля аккуратно поставила поднос на стол и подала Игнату чашку. Он протянул за ней руку, а у неё от испуга всё внутри сжалось. Но она выдержала, руку не отдёрнула. Чем, наверное, произвела впечатление.
– Ты ведь не местная, я прав?
– спросил Игнат, наблюдая за Юлей.
– Я городская, – согласно кивнула Юля. Присела напротив, налила и себе чай, стараясь не встречаться с Игнатом взглядом. Не потому, что не хотела, а потому что тьма в его глазах, казалось, окутывала и затягивала в какой-то омут.
– И зачем же городская девчонка за деревенского простака замуж выскочила? Кстати, сколько вы женаты?
– Два года.
– Немного.
– И вы не правы, Сеня не простачок.
Игнат пил чай из фарфоровой чашки, и она казалась несуразно маленькой и невесомой в его огромной ладони. Вот на чашку Юля и предпочитала смотреть, стесняясь поднять глаза к тёмному лицу.
– Думаю, придётся изменить своё мнение. Ума хватило найти в жёны хозяйственную городскую девушку. Или ему просто повезло?
– Понятия не имею. Вы будете ждать Николая Васильевича?
– Не знаю. А когда он вернётся?
Юля лишь пожала плечами.
– Они с Алевтиной Ивановной в город еще утром уехали. Сказали, что по делам, но, наверняка, заедут к Лере.
– Лерка в город перебралась?
– Она живёт там с мужем.
Игнат качнул головой и даже языком прищёлкнул.
– Какие перемены. У всех жизнь ключом бьёт.
Они помолчали, Юля нервно ёрзала на лавке, не зная, что сказать, а Игнат, кажется, задумался о чём-то. На дома смотрел.
– Примите мои соболезнования, - вдруг ляпнула Юля.
– По поводу чего?
– По поводу смерти прабабушки. У вас, как я понимаю, были хорошие отношения.
Игнат вдруг улыбнулся.
– Баба Клава была что надо. Бойкая такая старушка, волевая. Одна меня за проделки в детстве не ругала. Мать за ремень хватается, а она конфеты в карман суёт. Жалко, чтo померла.
– Вы с ней тоже не общались?
– Почему? Мать в город её привозила, недели за две до того, как она упала. Неожиданно всё случилось.
– Да, – согласилась Юля. И призналась: - Она мне нравилась.
– Серьёзно? Обычно она никому не нравилась. Они с отцом терпеть друг друга не могли, сколько себя помню, так и было. ?левтина её сварливой старухой звала. ? у бабки просто характер был. Ну да, не божий одуванчик, кремень настоящий. Таких сейчас не делают.
– Вам достался большой дом, - осторожно заметила Юля.
Игнат красноречиво выпятил нижнюю губу. Она была пухлой,и без того привлекала внимание, а сейчас Юля и вовсе на неё уставилась. Хорошо хоть Игнат потянулся за плюшкой и начал жевать. А в ответ на её слова безразлично пожал плечами.
– Можно открыть там музей. Всяких побрякушек и картин для этого у бабы Клавы хватит.
Юля моргнула в лёгкой растeрянности, не зная, насколькo серьёзно относиться к его словам.
– Вы могли бы продать этот дом. Он стоит больших денег, самый центр,историческая часть города…
– Мне не нужны деньги, – легко отозвался Игнат. Уставился на недоеденную плюшку в своей руке. – Вкусно, - сообщил он в некотором удивлении.
– Алевтина пекла?
– Нет, я.
Он удивлённо вздёрнул брови.
– Ты ещё и печёшь?
– Я, можно сказать, работаю тут поваром.
– Судя по всему, не только поваром, - заметил он, явно намекая на её неряшливый наряд для уборки.
Пришлось скромно улыбнуться и пoяснить:
– Семейный бизнес.
Игнат жевал плюшку, запил её чаем, а сам всё смотрел на Юлю. От его настырного взгляда хотелось раствориться в воздухе.
– У Тетериных нет семьи, кроме Тетериных, - сказал он в конце концов. – Запомни это. Ты им не семья. Как и я, впрочем.
От его слов Юлю будто ледяной водой изнутри окатили. Она смотрела на Игната и не знала, что сказать ему в ответ. Как поспорить, какие аргументы привести о том, что он не прав. А Игнат вдруг поднялся, выдал сдержанную улыбку.
– Ладно, познакомились,и хорошо. Я даже рад, что никого из любимых родственников не застал. Что-то нисколько не соскучился. Думаю, они по мне тоже. Но ты привет им передавай. ?орошо?
Юля тоже поднялась, чувствуя себя ученицей за партой.
– ?орошо.