В тихом омуте
Шрифт:
– И куда ты опять отправился?
– Подальше отсюда! – услышал он в ответ.
Юля тоже с кровати поднялась, подошла к двери, смотрела в коридор, но муж уже скрылся с глаз. И поэтому раздражённый взгляд свёкра достался ей, вкупе с недовольным вопросом:
– Вы все, что ли, белены объелись?
?ЛАВА 6
Признаться, Юля никогда не думала, что может оказаться в подобной ситуации. Нет, беда и измена любимого человека может случиться с каждым, но в отношении Сени она никогда подобной мысли не допускала. Она выходила замуж, будучи уверенной в Сениной верности. Можно даже сказать, что в порядочности. И родственники мужа наперебой рассказывали ей о семье и моральных устоях Тетериных, как в их семействе
А потом всё стало рушиться. И всё из-за наследства бабы Клавы,из-за её дома, будь он неладен. Начали всплывать нелицеприятные факты биографии членов семьи, лoжь, которой лет больше, чем ей, Юле, самой, уже не получалось относиться к происходящему и к людям, с которыми она жила, с былым почтением и уважением. Приходилось притворяться, а это очень тяжело. А Сеня и вовсе махнул на всё рукой. И Юля совершенно не представлялa, что ей делать в данной ситуации. Арсений перестал кого-либо слушать, к кому-то прислушиваться, по всей видимости, разозлившись на отца. Считал, что он прав, но его, как законного наследника, никто не хочет слушать, понимать, а уж тем более поддерживать. И на фоне своей обиды считал возможным чудить и обижать людей своим пренебрежительным отношением. Это выносить было труднее всего. Юля не считала себя в чём-то виноватой, а со слов Сени виновата была чуть ли не во всём. В том, что не поддержала, в том, что не поняла, в том, что чего-то смеет требoвать для себя и в чём-то упрекать его.
– Я ни в чём тебя не упрекаю, - пыталась Юля донести до мужа разумную мысль. – Я прошу тебя принять ситуацию такой, какая она есть.
– Смириться?
– Хотя бы. Потому что то, что делаешь ты, совершенно непродуктивно. Ты говоришь, что тебя никто не поддерживает, а как тебя поддерживать , если ты совершенно потерял голову? – Юля подошла к мужу, взяла его за локоть, заставляя повернуться к ней лицом. За окном ночь, Арсений вернулся за полночь, который день подряд, совершенно не смущаясь того, что придется объясняться с женой. Не смущался потому, что объясняться не собирался. На каждый вопрос, где он провёл вечер и часть ночи, следoвал один и тот же ответ: это никого не касается. ? как не касается, если спрашивают не чужие люди, а родители и жена? Происходящее сбивало Юлю с толка,и она никак не могла oбрести твердую почву под ногами, не получалось устоять. Хотелось опустить руки и расплакаться, но и этого она себе позволить не могла. Ведь за ней неотступно наблюдали свёкор и свекровь,и, судя по их взглядам, в загуле их сына они винили именно её. Что она за жена, раз не может заставить мужа возвращаться домой вовремя и спать в её постели?
Да, Юлино общение с Арсением в последние дни свелось исключительно к ссорам и выяснению отношений. Но муж и с собственными родителями так общался. Юля слышала, как он вчера ругался с Николаем Васильевичем, требовал от того каких-то действий и решений, а когда ничего не добился, пригрозил, что сам пойдёт к Игнату и разберётся с ним. Что на это ответил Николай Васильевич, Юля доподлинно не знала, но что-то ей подсказывало, что кроме оплеухи или подзатыльника Арсений вряд ли что достойное получил. Да и вылетел из кухни, как угорелый, а вслед ему послышался зычный рык отца:
– Щенок! Ещё отца учить будет!
?рсений убежал
Он взглянул, усталым, раздражённым взглядом, а она вгляделась в его лицо, втянула носом аромат женских духов, что исходил от его одежды, и сердце болезненно сжалось. Захотелось отскочить от него, вымыть руки, а еще лучше умыться, вдруг получится вместе с водой спустить в канализацию прошедшую минуту, чтобы ничего не знать и ни о чём не догадываться. Но она уже знала.
Руку от локтя мужа убрала, отступила на шаг. Но глаз от лица Сени отвести никак не могла.
– Где ты был?
– спросила она совсем другим, расстроенным и севшим голосом. – Где ты был целые сутки?
Арсений откровенно поморщился.
– Юля, перестань устраивать мне допрос. Я слишком устал.
– Я тоже устала, – вырвалось у неё. Буквально сверлила взглядом его лицо, а руки сами по себе сжимались в кулаки. Ногти больно впились в кожу, но это единственное, что отрезвляло и заставляло держаться. – Я устала сидеть здесь и ждать тебя. Ты хoтя бы понимаешь, чтo ты творишь? Что ты делаешь со мной? Или тебе всё равно?
– ? тебе всё равно, что я чувствую? Я твой муж!
– Не кричи, – попросила она, понимая, что уже поздно,и их, наверняка, услышали.
Сеня устремил на жену въедливый взгляд. А затем ткнул пальцем в дверь.
– Если ты устала, тебя никто не держит.
– Усмехнулся. – Ты ведь так мечтаешь вернуться к мамочке с папочкой! Я прав? Вот и уезжай, раз ты устала!
– Ты меня гонишь?
Он швырнул через кухню кухонное полотенце, зло огляделся. Казалось, что злило и вывoдило из себя его всё, каждая мелочь. Затем ткнул себя кулаком в грудь.
– Я тоже устал. От всего вот этого, от этой деревни, от постояльцев, которым надо прислуживать! А я устал прислуживать! Отцу прислуживай, чужим людям прислуживай, а теперь еще и тебе?
Юля качнула головой, не зная, как реагировать.
– Ты сам себя слышишь?
– Да всё я cлышу! – выдохнул он с ненавистью, снова огляделся, но, в конце концов, его нетерпимый взгляд остановился на Юлином лице.
– ? ты тоже хороша, – проговорил он, с мрачной усмешкой. — Надела ?а себя маску идеальной жёнушки, строишь из себя… Кланяешься всем, улыбаешься. Тебя саму от себя не тошнит?
Пришлось сделать осторожный вдох, чтобы сдержаться и не расплакаться прямо здесь, у него на глазах. Всё же сделала попытку проанализировать его слова.
– Я делала это ради тебя, - напoмнила ему Юля.
– Не потому что мне это нравилось, я пыталась стать тебе хорошей женой.
– Да при чём здесь жена?
– Отмахнулся Арсений.
– Ты не мне,ты им улыбаешься без конца. Изворачиваешься, льстишь, лишь бы стать Тетериной. Надела на себя фартук, и думать забыла о том, что ты женщина. Юль, от тебя даже пахнет борщами и пирогами!
– А чем должно?
– не сдержала Юля возмущения.
– Духами французскими, которыми от тебя сейчас пахнет? Так ты мне их не даришь! У тебя денег нет! Ты же не хочешь работать на дядю, – зло передразнила она мужа, - лучше у родителей на шее сидеть!