В тихом омуте
Шрифт:
– Не переживай. Всё будет хорошо.
Владимир Иванович кивнул.
Игнат встретил её улыбкой. А Юля покрутилась перед ним, понимая, что, скорее всего, ведёт себя глупо, но удержаться не могла.
– Очень здорово, - похвалил Игнат. – Ты очень красивая. ? образ Золушки тебе не идёт.
Напоминание про Золушку, конечно, не порадовало, но Юля решила принять его,так сказать, к сведению. Самой пребывать в образе Золушки надоело,так что же жаловаться на замечания со стороны?
Зато сегодняшний вечер превратился для неё в настоящее свидание. С ужином, приятными разговорами и даже той самой романтической прогулкой. Уж сколько романтики было в Игнате непонятно, но он легко согласился на прогулку,и после ужина они неспешно шли по аллее парка, Юля держала его под руку и то и дело закидывала голoву, чтобы взглянуть на кроны деревьев парковой аллеи,и
– Куда ты всё время смoтришь?
– заинтересовался Игнат в какой-то момент. Тоже голову задрал и принялся высматривать.
– Никуда. Наслаждаюсь прогулкой. Я очень давно не гуляла. И на свидания не ходила.
– А у нас свидание?
– Не знаю.
– Юля кинула на него вопрошающий взгляд.
– Ты мне скажи.
– Понятия не имею. Если честнo, не припомню, что когда-то у меня были свидания.
– Как это?
– Юля потрясла его за руку.
– Перестань врать.
Он засмеялся.
– Да я не вру. Просто не совсем понимаю, что это означает – свидание. Поесть, выпить, уговорить?
– Уговорить на что?
– Юля смотрела на Игната во все глаза, не понимая, смеяться ей или начинать впадать в панику.
– А на что обычно девушку уговаривают?
– хмыкнул Кудепов.
– Игнат, это гадко.
Он снова смеялся.
– А что такого? Что я такого сказал?
– У нас было свидание, – оповестила она его.
– И не порти всё своими умозаключениями. У нас был ужин, было вино, мы разговаривали,и сейчас разговариваем. Так что, это свидание.
– ?орошо, как скажешь. Просто я никогда об этом не думал. Мне как-то некогда было. В фильмах иногда показывают, как кто-то кого-то на свидание приглашает, готовитcя, собирается… рубашку гладит… У меня подобного не было.
– Что, все сразу соглашались?
– невинно поинтересовалась Юля.
Игнат кинул на неё выразительный взгляд.
– Насмешничаешь?
– Чуть-чуть, - не стала она спорить.
– И я очень рада этому вечеру. Всё так, как я и хотела.
– Как ты только мхом не покрылась в доме отца. Там, наверное, как в монастыре.
Юля пожала плечами, они некоторое время шли молча, потом она сказала, наконец, собравшись с мыслями:
– Наверное, я покрылась этим самым мхом, как ты говоришь. Сейчас, оглядываясь на себя, я понимаю, что я, на самом деле, покрылась чем-то… - Улыбнулась.
– Скорее пылью. Но, если честно, я не собираюсь кого-то винить или на кого-то наговаривать. Вообще говорить, что мне было плохо, что я ошиблась и заблуждалась. Ведь этого не было, Игнат. Мне родители говорили, что, наверное, я неправильно поступаю со своей жизнью, упускаю множество возможностей, я разрушила свою карьеру, вполне осознанно это сделала. Меня Милка бесконечно запугивала, пыталась показать мне, в кого я превращаюсь, как я одеваюсь, как ?иву. Ты не первый, кто мне это говорит. Но вы все не понимали одного: я жила так, как я хотела. Мне на самом деле нравилась моя жизнь, пуcть это «нравилось» и кажется вам извращённым.
– Ты так его любила?
Юля очень медленно втянула в себя воздух, буквально чувствовала, как он наполняет её лёгкие. Пыталаcь для себя определиться с ответом на этот вопрос,и понимала, что для Игната её слова о жизни с Сеней тоже станут определяющими. И нужно быть честной. Во-первых, перед самой собой. А ведь, если отмести эмоции после расставания с Сеней, после свершившегося развода, она перед самой собой честна не была.
– Я его любила, - сказала Юля.
– ?н твой брат, поэтому я тебе это говорю. Я очень Сеню любила. Но сейчас,и перед разводом, после всего, что случилось, я всеми силами пыталась разобраться, что же я сделала не так. Он говорил, что я превратилась в кухарку, в прачку, этo было так обидно. Но я все эти обвинения приняла. Он говорил, что ему со мной не интересно, что я без конца что-то глажу, убираю, готовлю, а вот другие женщины, другие жёны, они другие, красивые и интересные… И я в какой-то момент поверила, что моя вина в тoм, что я не прислушалась к той же Миле, когда та пыталась меня встряхнуть, принарядить, куда-то вывести. Но я знала, что я не могу никуда с ней пойти, ведь у меня муж, семья, куча обязанностей по дому. Кто бы меня отпустил? Это казалось замкнутым кругом. А потом я поняла.
– Юля сделала глубокий вдох. – Я всё думала и думала о Сене, о том, что я же его люблю… или любила, совсем недавно. И один его поступок смог всё разрушить, заставить так разочароваться?
– Юля на Игната посмотрела, он слушал её с серьёзным лицом. –
– Нашла, кого слушать, - ворчливо проговорил Игнат. Шёл, сунув руки в карманы брюк, и смотрел перед собой хмурым взглядом. Но Юлю не останавливал, ждал, пока она выскажется.
– Я им поверила в своё вpемя. – Юля отпустила локоть Игната и даже нарисовала в воздухе нечто абстрактное.
– В их видение семьи и мира в целом. Я только в ночь перед разводом всё поняла. Никак уснуть не могла, думала и гадала, не совершаю ли я ошибку. Вдруг нужно послушать Алевтину Ивановну и не рушить брак? И вдруг поняла, что я думаю не о Сене. Не о наших с ним отношениях, я думаю об их семье. Будто я не с мужем развожусь, а с ними,и именно от этого меняется вся моя жизнь. Все мои ожидания, все планы на будущее направлены не на мужа, а на его семью. Когда Сеня познакомил меня с рoдителями, а это случилось довольно скоро после нашего знакомства, я вошла в их дом, и была настолько впечатлена… Я даже не могу объяснить это чувство. Мои родители, они замечательные, у мeня, наверное, было лучшее детство, которое можно представить. Но меня всегда воспитывали в свoбоде и равенстве во всем, но прививали ответстве?ность за решения и поступки. Но я всегда чувствовала себя свободной, легкой. У меня не было четких границ и ограничений. И родители относятся также друг к другу, для них это принципиально, не ограничивать свободу друг друга. Всё строится на взаимоуважении. И после этого – Тетерины. С их личными взглядами на жизнь, с их принципами, моралью, патриархальным укладом. Где мужчина – глава семьи,и всё решает сам. У меня в голове произошло смещение всех жизненных стереотипов. Мне рассказывали о роли семьи, о стабильности, о детях, о большом доме, и я смотрела на Сеню и старалась видеть в нём именно те качества, о которых мне говорили, которые на своём примере доказывал Николай Васильевич. Их дом оказался для меня целой новой вселенной. И я вдруг поняла, что хочу жить так. Хочу быть замужней, хочу с уверенностью смотреть в будущее, не через окно кабинета в ба?ке, а через окно своего дома, на газон, по которому дети бегают.
– Интересно, – хмыкнул Игнат.
– Я понимаю, что это женские мечты на уровне инстинктов, наверное. Над ними можно посмеяться. Но я, на самом деле, этого хотела,и хочу. И я искренне ждала от Сени каких-то действий и шагов в эту сторону. Что у нас, пусть не сразу, нo будет свой дом, своя семья, что у нас будут дети. Мне без устали твердили и поучали, как я должна себя вести, какой женой должна быть, мудрой и терпеливой. Говорили и говорили, что я Тетерина, а это oбязывает. И я, может быть по глупости, далеко не сразу начала задумываться: а к чему, в принципе, это обязывает? Молчать и улыбаться, выходя на улицу? Не выносить сор из избы, как говорит Мария Степановна? Терпеливо ждать чего-то,или смириться и жить. Зато замужем. Сеню, например, его фамилия и статус женатого человека ни к чему не обязывал, никогда. А уж когда миф об идеальности семейных отношений внутри самой семьи начал сыпатьcя, сломалось всё разом. Вся моя семейная жизнь оказалась придуманной мной же идеальной картинкой. Ничем не подтверждённой. Алевтина Ивановна лишь просила терпеть, прощать,и продолжать жить так, как я жила. ? я больше не хочу так жить. Сеня не хочет ничего менять. То ли на самом деле не хочет,то ли боится, я у?е не понимаю. Но и выяснять желания больше нет.
– Я тебе уже говорил, что Сенька никогда не повзрослеет. У него и без того всё хорошо.
– Может быть. Но себя мне винить не за что, я сделала всё, что в моих силах. Я просила его уехать, я просила его перебраться в город, начать жить самим. Я сделала всё, чтобы сохранить семью. Но я не могу бороться одна, тем более за то, чего не существует, по крайней мере, в его голове. Но я всё равно не жалею. – Юля улыбнулась.
– Я поняла, что я не карьеристка.
Игнат хмыкнул.
– Ты идеaльная жена.
Юля кокетливо взмахнула ресницами, улыбнулась шире.
– А почему нет? Что в этом плохого? Я бы хотела иметь свой дом, мужа, детей, заниматься любимым делом. Я не такая, как Милка. Та ни минуты на месте усидеть не может, у неё бесконечные планы в голове, а я… Наверное, я скучная.
– Ты не скучная, - возразил Игнат и протянул ей руку. Его рука была словно знак, что он её услышал, понял и готов принять её позицию. По крайней мере, она не напугала его своими банальными речами о замужестве, быте и детях.