В то короткое лето…
Шрифт:
— Будет нос. Только сломанный, — пошутил он.
Уже было поздно, пели сверчки. Ночи в этих краях очень тёмные. К нам во двор падал тусклый свет соседского фонаря. Адреналин ушёл и меня охватила дрожь. Саша собирался уходить. Его глаза были мутными и блестящими. Я не успела уловить что-то новое в его взгляде, как он поцеловал меня в губы. И смутился, увидев моё недоумение…
…На следующий день он был мрачнее
— Что случилось, Саша?
— Ничего, — сухо и безразлично ответил он и надолго замолчал.
— Я что-то не так сделала?
— Ты здесь не при чем, — огрызнулся он.
Мои глаза кричали.
«Ему надоели наши встречи и он не может сказать? Боже, но ведь это просто! Так зачем он пришел мучить меня?!» — злилась я.
— Ты так и будешь молчать, не скажешь ни слова?
— Я не хочу разговаривать! — рявкнул он.
— Если у тебя не было желания сюда идти, не стоило заставлять себя, ты не обязан приходить каждый день!
Саша с укором посмотрел на меня.
— Я не делаю то, что мне противно делать.
Я не ответила. На глаза наворачивались слезы. С этого момента мы молчали, и каждый думал о своем. Меня уже начинало потрясывать от обиды и злости. Обстановочка была «так себе»… Прошло два часа. В конце концов мое терпение лопнуло.
— Знаешь, Саша, — твердо начала я, — я не знаю о чем ты так глубоко и на долго загрузился, но я больше не могу выдержать это роковое молчание. Мне кажется я тебя невыносимо раздражаю, но ты почему-то не уходишь. Тогда пойду я.
— Ты меня никогда не будешь раздражать! — выкрикнул он и встал со скамьи.
Он достал сигарету, закурил. Через мгновенье в его руке завертелась какая-то бумажка. Он поднес к ней зажигалку, и она вспыхнула ярким пламенем. И что он хотел этим сказать? Когда листок догорел, Саша спокойно обратился ко мне.
— Тебе пора идти.
— Ты меня отправляешь домой?! — недоумевала я.
— Так будет лучше.
Я резко развернулась и громко хлопнула железной дверью за собой. Я слышала, что он не уходил. А может и впрямь так лучше? Может не стоит ничего менять между нами? Вдруг всё изменится и в следующую встречу появится что-то другое, от чего захочется бежать?… Мне было так противно на душе, но я больше не вышла. Ушла в дом.
Не хотелось
— Прости меня, — прошептал он, — никогда у нас еще такого не было. Мы ведь ни разу ещё не ссорились!
Я прижалась к нему крепче. Мне стало так спокойно на душе…
— Думаю, ты сама все понимаешь, что было на той бумажке и что я хотел тебе сказать…стоит ли это говорить? Ты там, я — здесь. У нас всё по-разному…Ты уедешь, а от моих слов никому не станет ни жарко, ни холодно.
Мы долго сидели, пока не стемнело, и не могли оторваться друг от друга.
— Я приду завтра… — он смотрел мне в глаза как-то особенно. — Ненавижу выбирать и прощаться. У меня на душе кошки скребут…
— Я знаю, — я обняла его руку.
— Какое же короткое было это лето, — Саша выпустил клуб дыма, — но оно самое лучшее в моей жизни.
Мне хотелось рыдать вголос.
Саша пришел в восемь утра. Мои сумки стояли собранными. Мы улыбались друг другу, прекрасно понимая, что прячется за этой улыбкой. В заднем кармане брюк я хранила записку, написанную вчера вечером для него. Как ни в чем не бывало, мы позавтракали вместе. Подъехало моё такси. Саша обнял меня и я долго не могла его отпустить. Пришло время прощаться. Я на цыпочках дотянулась до его уха.
— Мне будет плохо без тебя, — прошептала я ему.
— Как бы ни было, знай, что я люблю тебя, — и не дожидаясь ответа, он выпустил мою руку из своей и пошёл.
Я смотрела ему вслед, но он не оборачивался. Записка пылала в моем кармане — у меня не нашлось сил её отдать.
Я ехала в машине на вокзал и плакала. Желание бросить всё и вернуться назад разрывало меня. Мне казалось, что жизнь моя в это мгновение оборвалась. Я задыхалась от боли где-то глубоко в груди. Я жалела, что не сказала ему написанные в записке слова. Что не ответила в тот вечер на его поцелуй. Что не успела узнать его «другого». Ничего не успела! И мы больше никогда не встретимся… Тогда я не знала, что годами позже начнётся война, но почувствовала, что мы больше никогда не встретимся…