В толще льда
Шрифт:
– Мне тебя хватает до упора, – говорит Наташа устало. – А как тебя вспомню, так от остальных мужиков тоже тошнить начинает. – Она криво усмехается. – Этак я скоро лесбиянкой стану.
– Это – пожалуйста, – разрешает муж презрительно.
13
Ректор Колесов дома тоже собирается – на встречу с американскими учеными. Он в отлично сшитом костюме, в белой рубашке и модном галстуке.
– Что, уже идешь? – спрашивает жена. Ей уже далеко за сорок, но выглядит она очень привлекательно –
Колесов смотрит на часы.
– Нет. Пока не иду. Американцев привезут к шести.
– Тогда зачем сам собрался так рано?
Колесов нервно шевелит плечами. Ну что она вечно сует нос куда попало? Кто ее за язык дергает? Тут и так весь на нервах… И еще эта… молодящаяся грымза… Все норовит выглядеть невинной девочкой. Никогда не любил. И женился только ради возможностей. И возможностями этими очень вовремя и удачно воспользовался. Но за все приходится расплачиваться – приходится терпеть женушку.
– Ну что за странный вопрос? Собрался рано… Волнуюсь. Очень ответственная встреча. От нее многое зависит. – Он начинает сосредоточенно листать объемистую записную книжку.
– Все об институте печешься? – сочувствует супруга не без иронии.
Он лукаво смотрит на нее и снова утыкается в записную книжку. Ехидничай, ехидничай. Лучший отдых от тебя – с молоденькими и наивными до глупости шлюшками.
– И о себе не забываю, – говорит он с тонкой улыбочкой. – Эта встреча много значит и для меня. – Тут он спохватывается, косится на жену и поправляется: – Для нас. – Подходит и нежно целует ее в губы.
Ну что за жизнь – в собственной квартире каждую минуту чувствовать себя Штирлицем. Или сапером без права на ошибку.
14
В стене Хранилища, обращенной к озеру, распахнуты большие металлические ворота. К ним ведет длинный бетонный пандус. На пандусе стоит фургон – открытыми створками кузова к воротам. Водитель и напарник заглядывают в полутьму кузова – рассматривают диковинный контейнер. Потом напарник уходит в Хранилище, а водитель закуривает сигарету и присаживается на корточки. К нему подходит большой лохматый пес и с любопытством смотрит на гостя, слегка помахивая косматым хвостом.
"Вольво" Свешникова подкатывает к Хранилищу. Свешников поднимается по пандусу и видит водителя.
– Давно приехали? – спрашивает он деловито.
– Да вот только… – лениво тянет водитель.
– А почему не разгружаетесь?
Водитель с нахальным прищуром смотрит на Свешникова.
– Чё – руками что ли? Нашел Гераклов… Да мы и не обязаны…
– Обязаны, обязаны! – начальственным тоном возражает Свешников и входит в Хранилище. За ним понуро бредет пес. А водитель невозмутимо продолжает курить.
Сквозь толстое стекло банки с заспиртованной змеей виден искаженный и увеличенный глаз человека.
Внезапно позади любопытного раздается густой женский голос с начальственной интонацией и сталью в голосе:
– Гребнев! Где твое рабочее место?
Дима отпрянул от застекленного стеллажа, повернулся на голос. Перед ним стоит заведующая Хранилищем, – немолодая, некрасивая, невысокая, весьма дородная дама с массивной грудью, туго обтянутой платьем в мелкий горошек.
– Новая змейка. Не видел раньше… – оправдывается Дима с дурашливыми интонациями в голосе. – Я уже на месте, мэм! – Он отдает ей честь по-американски, разворачивается и шагает по коридору из стеллажей и шкафов с чучелами, скелетами и банками с заспиртованными животными и их органами.
Заведующая спешит следом и, едва поспевая, выговаривает:
– Я еще вчера просила тебя посмотреть холодильную камеру. И что? До сих пор палец о палец не ударил! А там искрит вовсю!
– И может возгореться пламя, – оглядываясь на ходу, добавляет Дима.
– Если оно возгорится, я тебя все-таки уволю, – грозит заведующая. – И это будет самая маленькая твоя неприятность. Остальные будут уже не от меня, а от начальства повыше.
– А какая у вас в институте самая большая? Меня бросят на растерзание маринованным крокодилам и вяленым пираньям?
– Ты же бывший электрик! – уговаривает заведующая. – Починишь в два счета… И посмотри распределительный щит в бассейной.
– Починю, починю. Сегодня вечером все починю. На дежурстве.
Они приближаются к воротам. Сквозь проем видны фургон и обшарпанный электрокар, на подъемнике которого уже стоит контейнер. Электокар дергается, как паралитик в припадке, пытаясь отъехать от фургона, чтобы полностью вытащить контейнер наружу.
– Смотри мне, трепач, – говорит заведующая Диме и тычет пальцем в сторону ворот. – А пока людям помоги. Хватить бездельничать.
Дима резко останавливается и разводит руками.
– Я только вахтер. Я не грузчик.
– Ночью – вахтер, а днем – лаборант. Иди, помогай! – командует распалившаяся заведующая.
Дима сокрушенно качает головой и направляется к электрокару.
Заведующая, остывая, подходит к дверям вахтерской у ворот. Сквозь окошко видно, что в вахтерской сидит за столом Свешников. Но заведующая не смотрит в сторону вахтерской и не видит его. Она втыкает руки в объемистые бока и кричит людям, суетящимся вокруг электрокара с контейнером:
– Ребятки! Осторожней! И особенно будьте внимательны, когда станете разгружать лед из контейнера в бассейн!
Электрокар наконец отползает, натужно воя и вытягивая контейнер из кузова. Водитель фургона сидит в электрокаре. Он яростно шевелит губами, но вой двигателя забивает его голос. Похоже, он неистово матерится.
В это время Свешников появляется из вахтерской и сзади мягко берет заведующую за локоть.
– Мария Степановна!
Она вздрогнула и обернулась. И расплылась в немного деланной радушной улыбке.