В топях

— Объясни ещё раз Тадеш, ты хочешь поднять мятеж в своём княжестве?

Спашен, которому был адресован вопрос, шикает на собеседника.

— Тише! Ты хочешь, чтобы нас всех вздёрнули? И это не мятеж — я просто хочу вернуть своей семье то, что ей принадлежит по праву.

За дверью купе, в котором размещается компания студентов, кто-то проходит и взгляды всех присутствующих,

машинально обращаются на вход. Как только звук шагов замолкает, Мейя Коннерс иронично хмыкает, шёпотом озвучивая свою точку зрения.

— Это классический лозунг мятежников на все времена. Никто же не кричит — я хочу себе власти. У любого находится какое-то оправдание, из-за которого он едва-ли не вынужден за эту самую власть цепляться и бороться, проливая реки крови. От защиты подданных до какой-нибудь архаичной древности.

Тадеш устало вздыхает.

— Вы все сами отправились со мной, верно? И понимали, что мы едем не развлекаться. Побег из Хёница, уже серьёзный проступок, сам по себе — за нами отправят магов, чтобы найти и стереть память. Единственный способ этого избежать — стать для них самих слишком серьёзным противником.

Мрачный шатен, что задавал самый первый вопрос, переглядывается с бывшей журналисткой.

— Послушай, я не против стать тем, кого будут опасаться университетские маги. Но кажется ты забыл, что мы просто студенты первого курса. И хватит одного занюханного лаборанта, чтобы раскатать нас в тонкий кровавый блин.

На лице Спашена появляется лёгкая улыбка.

— У меня есть пара секретов, которые помогут нам избавиться от присяги, данной Хёницу, заодно усвоив кое-что новое из магической науки.

Чуть помолчав, продолжает.

— Если быть более точным — это совсем не мои тайны, скорее уж моей семьи и её союзников. И никто не предполагал, что их придётся пустить в дело так скоро — по плану, я должен был закончить университет, вернувшись назад полноценным магом. Но ситуация, как вы знаете, изменилась — пришлось ускориться.

Сидящий в углу тощий паренёк удивлённо хмыкает, а Коннерс задумчиво интересуется.

— То есть ты изначально собирался организовать восстание и отколоться от империи?

Покосившийся на неё Спашен, несколько секунд угрюмо молчит, после чего разворачивается к девушке всем телом.

— Зачем ты поехала со мной Мейя? Не затем ли, что у меня есть решение нашей общей проблемы?

Та, ничуть не смутившись, сверлит парня взглядом.

— Именно поэтому. Но ты не предупреждал, что твоё «решение» включает в себя открытое выступление против империи и нарушение правил университета.

Парень усмехается.

— Правила? Думаешь с ними ещё стоит считаться после того, что случилось? Где сейчас наш старый ректор, скажи мне? Мёртв? В бегах? Что сделает с Хёницем его преемник?

Потупившаяся девушка, на момент опускает глаза.

— Согласна, в университете полный бардак. Хотя он долго казался оплотом спокойствия. Но

рано или поздно всё наладится — уверена Стольк жив и он сможет с этим разобраться.

Хмыкнувший Тадеш удручённо покачивает головой.

— Где ты там работала репортёром? В «Золотой Птице»? Скажи — вы слышали что-то о Палаче? И договоре между ним и магами, который формально называют соглашением между Хёницем и Сторном Эйгором?

Заинтересовавшись, девушка подаётся вперёд и взмахом руки прерывает шатена, что порывается задать какой-то вопрос.

— У нас были совсем крохи информации — слухи, которые было нельзя проверить на достоверность. При чём тут он?

Покосившись на дверь купе, Спашен понижает голос настолько, что его едва слышно.

— Единственный, кто мог так быстро захватить власть в Хёнице — человек Палача. И это значит, что Стольк ни с чем не разберётся. Он либо мёртв, либо спасает свою шкуру, забившись на самое дно. А университет очень скоро с головой окунётся в войну. Другой причины действовать настолько открыто я не вижу.

Девушка молча смотрит на него, ожидая продолжения и вздохнувший парень, объясняет дальше.

— Хёниц уже не станет прежним — на ближайшее время его преподаватели превратятся в офицеров и солдат. А когда всё закончится, мир, без всяких преувеличений, изменится.

Скептически слушающий его шатен, откидывается на спинку своего сидения, разводя руками.

— Откуда у тебя столько пафоса? Ну да, идёт война. Но что такого критичного поменяется, когда она завершится и будет ясен победитель?

Несколько мгновений помолчав, уроженец восточного княжества, с некоторой печалью начинает излагать.

— Хочешь знать, что изменится, Свальд? Во-первых, это не обычный конфликт из-за власти над империей. Основные игроки, всё ещё скрыты, а те, кого ты видишь — лишь марионетки, отыгрывающие свою роль.

Студент, которого он назвали Свальдом, не может сдержать усмешки.

— Ты сейчас назвал Морну и Рихта Эйгора марионетками? Людьми, что подчиняются чужим приказам?

— Всё происходит несколько тоньше — никто не отдаёт им команд. Но они всё равно следуют чужой воле. Не уверен насчёт Морны — думаю, по замыслу организаторов этого громадного представления, она должна была давно погибнуть. Впрочем, и сейчас всё указывает на то, что дочь Ланца продержится недолго. Одно выигранное сражение не означает победы в войне.

Шатен открывает рот, собираясь ответить, но Спашен его перебивает.

— Схоры и подгорный народ истреблены не до конца. Их остатки и общины разбросаны по всей империи. Старая магия, знания, недоступные людям, скопленные за эти столетия деньги — у них есть всё, чтобы действовать максимально эффективно.

Теперь к разговору присоединяется четвёртый человек, находящийся в купе — тощий паренёк, раньше сидевший в углу и только слушавший беседу.

— Схоры и подгорные? Считаешь, что за всем этим стоят они?