В трущобах Индии
Шрифт:
Был действительно полдень, и, как сказал факир, светлый круг постепенно изменял свою форму. Затем он исчез, и они снова остались среди безмолвной и зловещей темноты…
III
Остаток дня прошел, не принеся никакой перемены в положении пленников; кроме уверенности в том, что никакая помощь не придет к ним извне, их воображение поражала еще зловещая тишина, царствовавшая
Им стало казаться, что они слышат странный шум и жужжанье и видят перед собой фантастические призраки; казалось, к лицу их и к полуобнаженному телу прикасаются холодные, костлявые руки скелетов. Они пробовали кричать, но голос, парализованный страхом, останавливался у них в гортани; покрытые холодным потом, еще более увеличивающим муки голода, которые начинали терзать их, несчастные впали в полное физическое изнеможение, перешедшее, к их счастью, в глубокий сон.
Утсара проснулся первый. Он не мог дать себе отчета, сколько времени он спал. Он чувствовал только, что отдых этот подкрепил его силы. Ровное и спокойное дыхание товарища указывало на то, что тот еще спит, а потому, оставив его в этом счастливом забвении своего положения, факир стал в сотый раз обдумывать средство выйти из этой адской тюрьмы. Он приступил к этому без особой надежды, ибо ему казалось, что им исчерпаны уже все разумные предположения. Не могло быть сомнения, что на помощь извне нечего надеяться, и в сотый раз уже приходил факир к сознанию полной беспомощности. Число трупов, скопившихся в верхнем подземелье, говорило ему ясно, что подземелье не возвращало жертв, доверенных ему.
Вдруг в уме его, более спокойном и более ясном, чем накануне, возникла мысль, которую он с первого раза оттолкнул от себя, как совершенно неприменимую. Затем, — как это всегда бывает, когда долго ломаешь себе голову над одним и тем же вопросом, который представлял сначала одни только затруднения, — последние мало-помалу стали казаться менее ужасными, а шансы на успех более возможными. Результатом такого размышления у факира явилось желание попытаться привести в исполнение задуманный им план, хотя бы даже с опасностью для жизни. Не лучше ли умереть, пробуя спастись, чем ждать терпеливо неизбежного конца?
Придя к такому заключению, он решил разбудить Дислад-Хамеда и сообщить ему о задуманном; он не знал, обладает ли падиал необходимыми качествами, чтобы следовать за ним в смелом плане, на который он решился. Он уже протянул руку, чтобы пошевелить спящего, и вдруг остановился… Бедный падиал видел какой-то сон и громко говорил… Снилось ему, что он был на башне и исполнял обязанности ночного сторожа; он только что пробил последние часы ночи, объявив о появлении первых проблесков зари, — и Утсара услышал, что он шепчет чудное воззвание к солнцу, молитву из Риг-Веды, которое все индусы читают утром при восходе солнца, когда совершают свои омовения:
Дитя златого дня, мать радостной Авроры, Ночь, в усыпальницу проникни божества, Чтоб лучезарный царь из огненных чертогов Восстал сверкающий в молитвах бытия.
О, солнце! Восходя, ты озаряешь жнивы, И лотоса несешь тончайший аромат.
Чисты в лучах твоих рожденные молитвы, Сменяет времена твой светоносный взгляд.
Минувшие века! Да обновит вас Шива, Дыханьем вечности в эфире
Скажите, сколько раз бессмертное светило Ласкало бренный прах в лобзаниях немых?
Восстанем, смертные!.. Вот Дух, огонь несущий, От лона Вечности пред нами восстает, И «Все Великое» дыханьем вездесущим Малейшим атомам жизнь мощную несет…
Факир при первых же словах падиала вспомнил, что в первый раз в своей жизни, здесь в Колодце Молчания, забыл он исполнить религиозные предписания, которые каждый индус должен исполнять ежедневно при восходе и заходе солнца. Сон товарища он принял поэтому за предупреждение богов и, простершись ниц, прочел громким голосом молитвенное воззвание, первую половину которого произнес во сне Дислад-Хамед. Потом, спустившись по ступенькам до самой воды, омывающей конец лестницы, он совершил предписанное правилом омовение и прочитал обычный речитатив, которым заканчивается утренний церемониал:
Божественный зародыш, Дух Великий, Сваямбхува, златого сын яйца, Что озираешь вечно хаос многоликий И смертному даруешь благости творца, Не отвращай молитв наших смиренных!
Источник благостный и светлый жизни сей, Прими твоих рабов надежды, гимны тленных У каменных, священных алтарей.
Подкрепив себя этой молитвой, которая должна была умилостивить богов, факир почувствовал прилив новой энергии и уверенность, что не пройдет еще этот день, как они выйдут из ужасной тюрьмы. Он поднялся к своему товарищу, продолжавшему спать, разбудил его и сказал:
— Падиал, во время твоего сна мысль Вишну посетила меня и внушила мне план, от которого зависит наше спасенье.
— Кто говорит со мной? Где я? — спросил сторож, унесенный сном далеко от печальной действительности.
— Это я, Утсара, твой друг… Приди в себя, — отвечал факир.
— О! Зачем ты нарушаешь мой покой? Я находился в своей хижине, среди своей семьи, приносил богам возлияния и читал священные молитвы.
— Падиал, теперь не время снов, надо действовать, если ты хочешь видеть свою семью на яву.
— Ты сам знаешь, что у нас нет никакой надежды выйти из этого ужасного подземелья, мы столько раз пытались… А спать так было приятно. Сон это — забвение…
— В том состоянии, в котором мы находимся без пищи для подкрепления сил, сон — это смерть, падиал! Я не хочу умирать здесь.
— Что же ты хочешь сделать?
— Я уже говорил тебе, что получил внушение свыше. Слушай меня и не перебивай! Время не терпит, и если мы пропустим благоприятную минуту, нам придется ждать завтрашнего дня для исполнения моего плана. А кто знает, хватит ли у нас сил на это…
— Говори, ни одно слово не сорвется у меня с языка.
— Ты заметил вчера светлый круг, — он показал на дне воды в тот момент, когда солнце проходило над отверстием колодца. Нет сомнения, что существует сообщение между водою, омывающей лестницу, на которой мы стоим, и колодцем на поверхности земли. Так вот, когда сегодня снова появится этот круг, мы должны воспользоваться теми несколькими минутами, пока свет его освещает точку сообщения двух резервуаров: нырнув под воду, мы доберемся до светлого круга; а попав туда, нам ничего не будет стоить добраться до выходного отверстия по внутренним выступам стен и выйти на свободу… Что ты скажешь о таком внушении? Не само ли небо послало мне его?.. Ты не отвечаешь!