В трущобах Индии
Шрифт:
Это был один из тех людей, которых природа вылила из чистейшей бронзы и которые лучше всяких рассуждений доказывали наглядным образом, что страсть к великим деяниям и героической преданности не представляет собою одной лишь отвлеченной идеи. Не зная даже его прошлого, можно было смело утверждать, что в нем не было никаких низких и бесчестных поступков, несмотря на то, что человек этот перенес много испытаний.
Вот уже десять лет, как он колесил по всей Индии, возмущаясь на каждом шагу алчностью британцев, которые душили эту прекрасную страну всякого рода несправедливостями, какие только могут быть придуманы торгашами, облагали бедных индусов податями, превышающими их доход, вытесняли местное хлопчатобумажное и шелковое производство, издавая деспотические приказы в пользу
Вот почему не без затаенной, но вполне законной гордости окидывал Сердар быстрым оком свое прошлое. Дели, Агра, Дженарес, Лагор, Гайдебар были уже взяты; Лукнов должен был сдаться на этих днях; последние силы англичан заперлись в Калькутте и не смели выйти оттуда, теперь ему осталось только закончить свое дело, подняв все племена восточной оконечности Индостана, прежде чем Англия успеет прислать достаточное подкрепление для поддержания кампании — и вот для этого-то важного предприятия, долженствовавшего принести окончательное торжество революции, прошел он Индию и весь остров Цейлон, избегая проезжих дорог, прохожих тропинок, чуть не каждый день сражался со слонами или с дикими зверями, во владения которых он вторгался.
Никогда и никому не понять, сколько нужно было иметь настойчивости, энергии и геройского мужества этим четырем человекам, чтобы перейти через Гатские горы Малабарского берега, пробраться сквозь болотистые леса Тринквемале и девственные леса Соманта-Кунта, в буквальном смысле слова кишевших слонами, носорогами, ягуарами, черными пантерами, не говоря уже об ужасных ящерах, гавиалах и крокодилах, которые населяют озера и пруды сингалезских долин.
Прийдя накануне к месту настоящей своей стоянки, они всю ночь принуждены были поддерживать огонь костра на берегу озера Пантер, чтобы удержать от нападения диких зверей, которые все время бродили кругом них, злобно ворча, и удалились только с первыми проблесками дня.
Они были уверены, что окончательно сбили с толку английские власти, которые, зная участие, принимаемое Сердаром в восстании, прекрасно понимали, как важно отделаться от такого противника, а потому неминуемо должны были принять все меры, чтобы достигнуть этого результата.
II
День близился к вечеру и солнце клонилось к горизонту, а Боб Барнет, который ушел часа четыре-пять тому назад, все еще не возвращался; он не подавал даже никаких признаков жизни и давно уже не было слышно пения его карабина. В двенадцатый раз по крайней мере занимал Сердар свой наблюдательный пост и все с тем же неуспехом. Он горько упрекал себя, что позволил уйти своему товарищу, который вопреки данному слову зашел, вероятно, гораздо дальше, чем позволяла осторожность; мысли
Он сделал невольное движение радости и стал ждать, удерживая дыхание, так как звук трубы этот был настолько слаб, что походил на ропот моря, донесенный только что поднявшимся ветром.
Не прошло и минуты, как тот же звук повторился снова.
— Нариндра! — крикнул Сердар вне себя от восторга.
— Что случилось, Сагиб? — спросил поспешно прибежавший к нему махрат.
— Слушай! — сказал Сердар.
Нариндра прислушался в свою очередь. Крики повторялись с равными промежутками, но не слишком становились громкими вследствие далекого расстояния, на котором находился кричавший.
— Ну? — спросил Сердар с оттенком нетерпения в голосе.
— Это Ауджали, Сагиб, — отвечал индус; я прекрасно узнаю его голос, хотя он находится еще очень далеко от нас.
— Ответь ему! Пусть знает, что мы его слышим.
Махрат вынул из-за пояса огромный свисток из чеканного серебра и извлек из него три таких долгих пронзительных свистка, что их можно было слышать за несколько миль оттуда.
— Ветер нам навстречу, — сказал Нариндра, — не знаю, дойдет ли до него сигнал, а между тем я был бы удивлен, если бы он не услышал его. Слух Ауджали тоньше нашего.
В ту же минуту, как бы в подтверждение слов индуса, тот же призыв повторился также три раза и с такою силою, которая указывала, что крикнувший имел ясное и определенное намерение дать знать друзьям о своем прибытии. Надо полагать, что кричавший несся безумным шагом, так как судя по большой силе голоса, пространство, отделявшее его от Озера Пантер, значительно уменьшилось.
— Как умен! — сказал Сердар, говоря сам с собою. — Этот Ауджали действительно необыкновенное животное.
Оба стояли и внимательно присматривались к той части долины, откуда легче было взобраться на гору, но густая листва бурао, густо покрытая ползучими лианами и другими паразитами, была так непроницаема, что не было никакой возможности рассмотреть нового посетителя… Сердар просиял, ждать ему было легко с того момента, когда он уверился, что скоро получит разрешение вопросов, которые были так близки его сердцу.
— А что, если он ничего не принесет! — осмелился спросить Нариндра, в той же степени взволнованный, как и его господин, тайны которого он знал почти все.
— Невозможно! — отвечал Сердар. — Ты видно не знаешь Ауджали, что так клевещешь на него. Он не вернулся бы, не отыскав Рама-Модели, хотя ему пришлось бы искать его целую неделю.
Скоро оба наблюдателя заметили в двух или трехстах метрах сильное движение среди веток и листвы, как будто бы вновь прибывший насильно пролагал себе дорогу, выбирая более короткий путь среди непроходимых сплетений растительности. Немного погодя из чащи бамбуков, росших на окраине плато, вынырнул великолепный черный слон колоссальных размеров.
Это был тот, кого ждали.
— Ауджали! — крикнул Сердар.
Благородное животное отвечало тихим и ласковым криком, сопровождая его движением ушей, что служило у него знаком величайшего удовольствия. Весело подошел слон к своему господину и поставил на земле у его ног одну из тех корзин из листьев кокосовой пальмы, в которых индусы носят на рынок плоды и овощи. Корзина, принесенная Ауджали, была наполнена свежими мангами и бананами.
Сердар, не теряя времени на то, чтобы отвечать на ласки умного животного, высыпал фрукты на траву и не мог удержаться от крика радости, заметив на дне корзины толстый пакет, тщательно перевязанный волокнами кокосовой пальмы. Разорвать эти волокна было делом одной секунды; в пакете оказалось значительное количество писем, адресованных на имя иностранных авантюристов, которые, предложили свою шпагу Нана-Сагибу. Письма эти были отложены в сторону. Кроме этих писем там находились еще: большой конверт, запечатанный несколькими печатями из красного воска и один поменьше без всякой марки, но с надписью на табульском наречии: «Salam Srahdana!», т.е. «Привет тебе, скиталец джунглей!», сделанной на скорую руку карандашом.