В ту же реку
Шрифт:
На стрельбище десятками жгу патроны, в конторе меня натаскивают на фото. Развожу проявитель с закрепителем, слушаю наставления, снимаю, проявляю, печатаю. Такое впечатление, что всю оставшуюся жизнь буду работать фотографом. Приходила девчонка с осчастливленным стишком парнем. Слава Богу не ко мне, а в ателье шить платье. Тишком подмигнула, дескать дожала беднягу. Предсказуемо, ювелирку, привезённую с материка, расклевали. Денег неплохо поднял, но что важнее, приобрёл авторитет. Продавал же по магазинной цене, вот народ и оценил.
Привёл оружие в порядок. Приклад на дядин Петин ИЖ встал, как родной, а вот цевье не пригодилось. У моего оно отрывное, а в комплекте нового образца, под защёлку. Старый приклад сгорел в печке, а смазанное и заполированное ружье
Гильзы ИЖа вновь снарядил припасами Чалдона. Надо же пристрелять ружьё на стрельбище. Вальтер почистил, смазал для хранения. На него документы есть. С натяжкой его даже можно считать спортивным оружием, но светиться с ним совсем не хочется.
Пустой жестяной чемоданчик от тестера был признан мною достойным хранилищем для денег. Металлический, во-первых. Крепкий замок, во-вторых. Почти полностью герметичен, в-третьих. Причём "почти" легко исправить, уплотнив резинкой щель между корпусом и крышкой. Деньги, пенальчики от валидола и остатки ювелирки легко поместились. При себе оставил только пару сотен, купюрами не крупнее десятки. Чемоданчик густо смазал машинным маслом от ржавчины и прикопал в углу сарая. Вроде ничего компрометирующего в доме больше нет.
Жеку по посёлку никто не зовёт иначе, как дискобол, только "диско" заменили на слово, начинающееся на букву "П". Он очень переживает. И Юну потерял, и даже взрослые смотрят, как на последнего гада. Мать его совсем карманных денег лишила. Отец почти не разговаривает. Сокол хочет лететь в Питер, поступать в техникум, однако денег наскрёб лишь на дорогу. У родителей просить не хочет, он гордый. Стрельнул полсотни у меня в долг. Думаю, навряд отдаст, но одолжил. У меня много, а парня жалко. В субботу уезжает. Вообще, история здорово поменялась. Ким не пошёл работать и не спился, а поступил учиться в техникум. Сокол — вот тоже к нему уезжает, а в прошлой жизни после десятого пошёл на завод токарем.
На работе, как самого молодого, тётя Даша послала к дяде Вите домой, тот на работу не пришёл и кушать тоже. А у себя он не готовит, два раза в день ходит столоваться. Делать нечего, пошёл к нему в барак. Стукнул в комнату, вроде молчит. Надавил, дверь открылась. Комната квадратов восемнадцать, у окна кровать, на кровати дядя Витя лежит в испарине. Температура под сорок. Быстро рванул на вход, там телефон, и позвонил в больничку. Врач приехал, даже думать не стал, сделал укол и забрал больного. Говорит, похоже на сильную простуду.
Меня что за сердце тронуло? Сухофрукты, поделены на пайки. На одной штучке кураги три изюмины лежит. На хурме две. На грушах и яблоках по четыре. Видать, по тюремной привычке, чтобы дольше растянуть разделил, разложил на доске и замотал целлофаном для сохранности. А обстановка у него в комнате небогатая. Доложился тёте Даше, она захлопотала, банку киселя налила, велела отнести. Я в магазине бутылку соку и банку болгарского вишнёвого компота купил. В приёмном покое сказали, что с больным нормально, скоро здоров будет. Вот если бы ночь так пролежал, было бы грустно. Передачу ему отнесут, но свидеться пустят только послезавтра.
27-29.07.72
До обеда стрельбище, после обеда пошёл проведать больного. Сам лежал в нашей больнице. Кормят обильно, но довольно однообразно. Что вы хотите при такой отдалённости? И скучно. Значит надо переслать что-нибудь для развлечения. "Какой старый зека не любит чая?" — подумал я. — "Даже заварить его, и то занятие."
Вы слова записывайте, вдруг, не дай Бог, придётся вспомнить. Не везде примут, но
Дяде Вите стало лучше, завтра можно будет свидеться. На сумку с передачей нянечка посмотрела с сомнением, но я дал клятву, что ничего алкогольного там нет. Она поверила и отнесла болящему. Ещё посоветовала принести тёплые носки и кофту, а то, когда проветривают палату, очень дует. И где мне кофту брать?
Вечером опять поехал кататься по посёлку, встретил Ириску. Предлагаю ей:
— Садись, прокачу.
— Нет. — Девочка смутилась. — Я в платье.
— И что? Садись в коляску.
Ирка потребовала:
— Не смотри. — И уселась за мной, тщательно оправив юбку.
Уже на тридцати километрах в час пассажирка стала чуть взвизгивать на лёгких неровностях дороги, крепко обнимать и прижиматься. На второй будке я остановил мотоцикл, и мы начали целоваться.
— Ты Соньке пытался сиськи щупать, — обвиняюще сказала подруга. — Она сама рассказывала.
Я не стал оправдываться, только положил ладонь на её грудь и, не переставая целовать губы, расстегнул несколько пуговичек, открывая путь для руки.
— Немедленно прекрати! — велела она почти сразу. — Я не такая, как Сонька! — Ещё чуть погодя, вырвалась. — Поедем обратно, а то мама убьёт меня.
У её дома мы расстались, даже не поцеловавшись.
Ночью в камералке случилось ЧП. Взломали склад и вынесли ящик аммонала. Ящик взрывчатки весит 40 килограммов. Два умных пацана вытащили его со склада и волоком… именно волоком… еле-еле допёрли до сарая одного из них. Рыбу решили глушить. Где и как ещё не придумали, оба приехали только этим летом. Снежной вьюги, проливного ливня, бурана или чего другого, уничтожающего следы волочения, не случилось. Поэтому к юным гениям взлома пришли уже рано утром и высказали им то, что хотели высказать. Милицию вмешивать не стали по малолетству преступников, но отцы своим сыновьям всыпали по первое, второе и последующие числа. А вот к геологам пришла проверка. Хорошо отчим в поле, крайним сделали его заместителя. В самый разгар работы весь день никого не пускали в здание. Не на склад, именно в основное здание. Смотрели ведение учёта драгметаллов и перевешивали присланные поисковыми партиями золотые образцы. Целых восемнадцать грамм с десятыми. Ну сколько осталось из ещё не отосланных в Питер образцов. Вечером уехали, предупредив о неполном служебном соответствии заместителя отчима. Накопать ничего не накопали.